А они располагали очень немногим, хотя Кошон приложил максимум усилий для того, чтобы собрать компрометирующий Жанну материал. С этой целью еще до начала процесса следственная комиссия побывала на родине девушки и допросила нескольких жителей Домреми. 9 января на первом заседании трибунала Кошон информировал асессоров о результатах начальной фазы предварительного следствия. На основе собранных сведений были составлены некие «статьи и мемуары», которыми руководствовался следователь трибунала Жан де Лафонтен, допрашивая вызванных в Руан свидетелей. Их показания записывали секретари Маншон и Буагильом. 19 февраля Кошон огласил асессорам, среди которых были все члены университетской делегации, тексты свидетельских показаний и другие материалы предварительного следствия. После длительного обсуждения было решено, что имеющиеся в наличии сведения о речах и поступках обвиняемой вполне достаточны для вызова ее в суд. Так излагает ход предварительного следствия официальный протокол процесса.
Но вот что любопытно:
1) Не сохранилось ни одного документа предварительного следствия - ни протоколов работы следственной комиссии на родине Жанны, ни составленных на их основе «статей и мемуаров», ни записей свидетельских показаний. . Их долго и безуспешно разыскивали в 1450-х годах члены комиссии по реабилитации Жанны и, не найдя, заявили, что Кошон вообще не проводил предварительного расследования.
2) Те члены руанского трибунала, которые давали перед реабилитационной комиссией показания по этому поводу, единодушно утверждали, что им ничего неизвестно о предварительном расследовании. Секретарь Маншон заявил: «Как видно по протоколу процесса, судьи утверждали, что они произвели расследование. Но я не могу припомнить, чтобы мне зачитывали или показывали его материалы. Я твердо знаю, что, если бы расследование было произведено, то я бы внес его в протокол» (Q, II, 136). Маншону вторил его коллега Буагильом: «Было ли произведено предварительное следствие по делу Жанны? Не думаю. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно». То же почти дословно говорил и асессор Тома де Курсель: «Было ли произведено предварительное расследование на родине Жанны или в Руане? Не знаю. Материалов его я не видел» (Q, III, 57).
Все трое лгали. Лгали беззастенчиво и неуклюже, несмотря на то, что перед членами реабилитационной комиссии лежал протокол обвинительного процесса, составленный Маншоном, отредактированный Курселем и заверенный Буагильомом. А там совершенно четко было сказано, что секретари Маншон и Буагильом не только знали о предварительном следствии, но и принимали участие в его проведении: они составили «статьи и мемуары», подытожившие работу следственной комиссии на родине Жанны, и записывали показания вызванных в Руан свидетелей. Что же касается Курселя, то он присутствовал на заседании трибунала 19 февраля, когда Кошон ознакомил суд с материалами предварительного следствия.