Прошка же в свою очередь едва удержался на танковой броне, во время нанесения удара ножом он едва не свалился на землю.
Но тогда с земли он вряд ли бы увидел то, что видел сейчас, как два других эсэсовца тяжело кого-то волокут по откосу к верху оврага. Совершенно случайно рядовой Ломакин, лежа на танковой броне, замечает движение вражеских разведчиков, происходящее на дальнем от него склоне оврага. Добежать до этих эсэсовцев он явно не успевал, к тому же Прошка не был уверен в том, что немецкая разведывательная группа состоит только из этих четырех эсэсовцев. Мысль о том, что он может вот так, по-глупому, потерять своего командира, капитана Авраменко, молнией обожгла его разум. Тут же прекратилась рвота, а руки Прошки сами собой достали из-за спины снайперскую винтовку СВТ40.
Первым же выстрелом из винтовки Прошка убил первого эсесовца, который спереди тащил за собой связанного по рукам и ногам капитана Авраменко. Второй его выстрел ранил в голову второго немецкого разведчика. Более не поддерживаемый немецкими руками, капитан Авраменко, тюк с ним скатился по склону на дно оврага. В данную минуту Прошка не мог развязать, освободить от пут своего командира, в этот момент он был занят тем, что пытался разыскать двух оставшихся в живых эсесовцев разведчиков.
Прошка спрыгнул с танка на землю, присел на корточки и со снайперской винтовкой в руках внимательно вслушивался в ночную тишину. Ни немецкие, ни советские позиции пока еще никак не отреагировали на два прозвучавших в ночной тишине винтовочных выстрела. Видимо, обе стороны эти выстрелы отнесли к категории случайных выстрелов, иногда звучавших на линии фронта, поэтому никаких превентивных мер они в этой связи пока не предпринимали.
Над головой Прошки послышался железный звук, это каблук эсесовского ботинка с железной набойкой случайно коснулся танковой брони. Стало понятным, что один из эсэсовских разведчиков поднялся на танковую броню. Бесшумным кувырком через голову, а затем через левое плечо, Прошка откатился подальше от танка. С этого нового места хорошо просматривались танк и все то, что могло находиться на его броне. Но, как бы Прошка не всматривался, он так и не смог определить местонахождение двух последних эсесовцев. Мысленный зонд ему подсказывал, что эсесовцы находятся где-то вблизи, но его глаза пока ничего подозрительного не находили.
Минут через пять такого наблюдения Прошка все-таки заметил какое-то смутное движение на противоположном склоне оврага. Каким-то образом, немецкие разведчики сумели-таки его обмануть, они незаметным способом покинули танк, а сейчас были готовы перевалить край оврага. Напряжением воли рядовой Ломакин подавил в себе желание двух оставшихся эсесовцев обстрелять из снайперской винтовки. Но он честно признавал, что с этим обстрелом он запоздал, эсесовцы живыми и здоровыми скрылись из его поля зрения.