Утром её нашли прохожие. Вызвали «скорую». В больнице оказалось — сломана нога, ребра, поражены почки… Хи-хи.
— Сколько лет назад это было? — спросил я, чувствуя, что больше не в силах выносить это хихиканье.
— Пять лет. А может, шесть. Не помню.
— И как мама называла, не помнишь?
— Нет. Теперь зовут Пичахча.
— Почему?
— Не знаю.
— А где живёшь?
— По больницам. Теперь здесь. Уже три года. Лечат. Кормят. У меня документов нет. Зав. отделением добрая. Правда?
— Правда.
Она продолжала хихикать. Но по впалой щеке сползала слеза.
Нужно было что-то сказать, что-то сделать…
Дверь в бокс широко отворилась. Вбежала новая дежурная медсестра.
— Больной! За вами сейчас привезут каталку. Отправитесь на второй этаж для ультразвукового обследования сердца.
Пятнадцать человек на сундук мертвеца
Дворники мотались по лобовому стеклу, сметая сочащуюся с неба морось. Наступил гнилой московский ноябрь. В расплывчатом свете вечерних фонарей вот-вот мог замелькать снег, предвещавший зиму с её заносами и гололедицей.
Я катил на своём инвалидном «запорожце» с ручным управлением. Катил в крайнем правом ряду, стараясь не мешать обгоняющим меня иномаркам и «жигулям». У остановок, забитых толпами возвращающихся с работы людей, приходилось ждать, пока отойдёт переполненный троллейбус или автобус и можно будет двинуться дальше.
Каждый раз, притормаживая, я боялся, что у «запорожца» опять заглохнет двигатель. Вообще последнее время у него вечно что-нибудь портилось, барахлило. Пользоваться машиной становилось опасно. Особенно ввиду наступающей зимы.
Так что пришлось поднакопить и подзанять денег, связаться по телефону с уже знакомым мне автослесарем — странноватым человеком, который работал в подземном гараже недалеко от Киевского вокзала. Сколько я помнил, прошлый раз этот сутулый умелец принял меня весенним утром, когда машин на улицах мало. А теперь велел приехать вечером в час пик, да ещё в такую мерзкую погоду.
Так или иначе я благополучно добрался до ворот подземного гаража. Уже вахтёр, утонувший в балахоне с капюшоном, созвонился из своей будки с мастером, который велел меня пропустить, уже были открыты ворота, как двигатель всё-таки заглох.
Вахтёр, видимо привыкший ко всему, толкал и толкал сзади мой «запорожец», а я, вцепившись в руль и нажимая на педаль тормоза, съезжал по крутому спуску во тьму подземелья, скудно освещаемого лампочками.
Так мы добрались до закутка, где рядом со смотровой ямой возился с какой-то машиной мастер.
— Садись и жди, — коротко сказал он. — Там табурет в углу. Я вылез со своей палкой из машины, заплатил вахтёру за услугу и покорно уселся на табуретке рядом с тумбочкой, на которой стояли телефон и будильник.