Что они там видели?
Меня это так заинтересовало, что как-то, когда их не было, я встал у этого окна и уставился сквозь мутное стекло.
Стена была, как стена. Ни неба, ни двора за ней не было видно. Облупившаяся, в ржавых подтёках. Казалось, если открыть окно и вытянуть руку, до неё можно дотронуться.
Но это окно никто никогда не открывал и не мыл. Коммуналка жила своей жизнью. Соседи занимали друг другу деньги, то ходили друг к другу в гости, то ссорились. Дети раскатывали по коридору на трёхколёсных велосипедах, на самокатах.
Мальчик безучастно стоял у окна.
Все чаще я ловил себя на том, что думаю о нём, пытаюсь разгадать эту загадку.
Его мать старалась появляться на кухне, когда там никого не было. Изредка я видел, как она стремительно вылетает оттуда, неся сковородку, на которой шипит жареная картошка.
Однажды, когда она заходила в их комнату, я успел увидеть две жалкие раскладушки, покрытый газетой столик.
Шло время. Мальчик все стоял у окна. Один. Или вместе с матерью.
В конце концов я подошёл, спросил:
— Марки собираешь?
Он неприязненно оглянулся, ответил:
— Нет.
И опять уставился на стену.
Но настал зимний день, когда все как будто изменилось. Мальчик перестал стоять у окна.
У них появился мужчина. Высокий седой человек в телогрейке, ватных брюках и валенках. Я видел, как он принёс на спине мешок картошки да ещё огромную авоську яблок.
Примерно недели через две он исчез.
Мальчик опять возник у окна. Я снова подошёл.
— Это был твой папа? Откуда он приехал? Куда уехал? Мальчик, не глядя на меня, вымолвил:
— Магадан.
…С тех пор, как памятник тому времени, он всё продолжает стоять в моей памяти.
1.
В конце января арестовали моих друзей-диссидентов. Сначала жену, потом её мужа.
За месяц до этого события снежным январским утром муж внезапно привёз ко мне домой несколько папок с какими-то бумагами, попросил спрятать.
Куда я мог их спрятать в городской квартире? Залез по стремянке на антресоли, засунул под груду собственных неопубликованных рукописей.
Теперь, после ареста друзей, я полагал, что следователи начнут вызывать меня на допросы, а то и явятся с обыском. Нужно было бы хоть на время покинуть Москву, тем более что меня здесь ничто не держало.
И тут как-то вечером позвонил давний знакомый профессор-хирург, жену которого я когда-то избавил от камней в почках.
— Слушай, ведь ты бывал в (он назвал столицу одной из среднеазиатских республик). Не можешь ли срочно слетать туда? Там какой-то пациент — большой человек — мается от камней, отказывается от операции. Тебя там встретят, оплатят поездку и все такое.