…Помнишь, как хорошо было выезжать по утрам, когда я была в росе? И перед нами взлетали голуби, пившие воду из лужи, пролетала над газоном бабочка…
Сберегали друг друга от аварий. Во всяком случае, за долгие годы ни одной вмятины на моём корпусе не появилось. Кроме того раза, когда ты остановился ночевать в Купавне у своего знакомого капитана первого ранга и доверил его подчинённому мичману отвезти меня на ночь в гараж. Тут-то он ударил мною по впереди стоявшему «запорожцу». Помнишь? Автомобиль, как жену, как невесту, нельзя ни на миг отдавать в чужие руки.
А помнишь тот вечер, когда мы отвезли из Москвы в Семхоз нашего друга-священника? На обратном пути, уже ночью, прежде чем выехать на Ярославское шоссе, заплутались в путанице узких проездов, как вдруг из-за угла, не снижая скорости, вылетел встречный КамАЗ с выключенными фарами. Водитель был вдребезги пьян, и мы оба погибли бы в долю секунды, если бы не спас Бог — чудом успели скользнуть к краю кювета.
Нам есть что вспомнить. Но ты не знаешь всего.
Не знаешь, как однажды ночью два человека подошли ко мне во дворе. Ты спал дома, а они разбили пассатижами ветровичок. Один просунул руку, открыл дверь изнутри. Другой сел на твоё водительское место и стал выдирать проводки из замка зажигания, чтобы завести двигатель и украсть меня у тебя.
Они светили себе фонариком, чертыхались. Но не тут-то было! Я не поддавалась, пока кто-то из твоих соседей, вздумавший прогулять собаку, не спугнул их. Только по зернистым осколкам стекла ты мог догадаться о том, что я пережила ночью — безмолвная, лишённая голоса.
Продал ты меня. Предал.
В последние годы почти перестал ездить зимой. Но всё равно откапывал меня после снегопадов. Присаживался за руль, включал двигатель. Сердце моё начинало биться…
А прошлой весной мы поехали в одну глазную клинику, в другую. Ты возвращался мрачный. Ехали обратно к дому очень медленно, осторожно и всё равно чуть не сбили старушку, выскочившую на мостовую. Помнишь?
С тех пор ты сел за руль только раз — когда вместе с каким-то брыластым человеком подъехал к нотариальной конторе. Оказалось, оформил доверенность. И продал меня в чужие руки!
Думаешь, я не понимаю, что после того случая со старушкой ты постоянно боролся с соблазном снова сесть за руль? Ведь мы так любили ездить сначала вдвоём, а в последние годы с твоей женой и дочкой. Ты никогда не отвозил меня на мойку. Мыл сам тёплой водой, до блеска протирал тряпками.
Ну, стояла бы я у тебя под окном. Мы бы видели друг друга. Иногда садился бы с дочкой в салон, давал ей тихонько нажать на гудок…