Мы и любили, и ненавидели друг друга. Но она была моей сестрой, и все эти годы я знала, что когда-нибудь узнаю правду о той ночи. Узнаю, кто ее убил. Прин никогда бы не покончила с собой.
— Почему же вы ждали так долго? — спросила Фейт, глядя на поднимающийся розово-желтой дымкой рассвет.
— Родители считали, что ее смерть была несчастным случаем. Наверно, убедили себя в этом. Пока они были живы, я ничего не могла сделать. Отец умер через год после Прин. Он боготворил ее. Прин — это не от фамилии, а от «Принцессы». Так он ее называл. Умер от обширного инфаркта. Разбитое сердце. Мать жила одна, по большей части во Франции. Думаю, она гордилась мной, но никогда не считала мои книги «настоящими». Ее не стало в прошлом году, и я получила свободу. У меня осталась одна цель: найти убийцу сестры.
— И вы действительно думаете, что каждая из приглашенных женщин может быть виновна в этом преступлении? — недоверчиво спросила Фейт.
— Насколько мне известно, вы повидали немало всякого. Неужели не убедились, что при определенных обстоятельствах на убийство способны все? Что касается этих женщин, то моя сестра могла довести до края каждую из них.
Фейт вспомнились слова Крис о том, что юность все воспринимает остро, и отчаяние, реальное или мнимое, нередко толкает на отчаянные поступки. Даже на убийство.
— Я знаю, что случилось с братом Рэчел и что произошло с Крис на последнем курсе.
— Да, аборт. Видите ли, сестра рассказывала мне обо всем. Как будто устраивала проверку. Буду ли я любить ее, несмотря на ни что. Она была очень красива — вы, наверно, слышали, — но требовала все новых и новых подтверждений этого. Признания своей исключительности. Прин использовала красоту как награду и как оружие. Как-то летом она закрутила бурный роман с отцом Люси и устроила так, чтобы Люси узнала. У Гвен она увела жениха. Да, кому-то это может показаться мелочью, но Гвен была без ума от парня, а в том возрасте некоторые вещи кажутся куда более важными, чем в более зрелые годы.
— А Бобби Долан?
— Бобби была воровкой. Точнее, у нее была с этим проблема. В наши дни ее отвели бы к психиатру. На первом курсе из комнат в общежитии стали пропадать вещи. Прин поймала ее и вынудила написать признание.
— Шантаж?
Элейн кивнула.
— Она не требовала чего-то особенного, ей просто нравилось смотреть, как Бобби нервничает, дергается. Прин не терпела тех, кого называла «рванью», а Бобби была из этой категории. И, наконец, Феб. Однажды они обе попали в дорожное происшествие. За рулем сидела Феб. И она не остановилась. Прин заставила ее остановиться и вернулась, чтобы узнать, что случилось. Потом рассказала Феб, что они задавили собаку одного профессора. Никого они, конечно, не задавили, но Феб поверила. За свое молчание Прин купила дипломную работу.