— Пикник в шесть. Встречаемся в пять сорок пять у столика дежурной. Ты знаешь, где это. В холле, у входа. Девушки дежурят у звонка по очереди. — Миссис Хоуорд хитро улыбнулась дочери. — Не забудь, если дежурная говорит, что к тебе пришли, значит, речь идет о молодом человеке, а если сообщает, что к тебе гости, дама или джентльмен, значит, имеется в виду женщина или мужчина в годах.
Не в первый уже раз Мэгги подумала, что мать знает о Пелэме куда больше ее самой. Нет, ей тоже здесь нравилось. Более того, она была в полном восторге. С того самого момента, когда Мэгги открыла пухлый конверт с уведомлением о зачислении, она жила с ощущением, что сбылась мечта всей жизни. Огорчало лишь то, что мечту приходится делить с матерью.
Готовить дочь к поступлению в учебное заведение, которое миссис Хоуорд считала лучшим и едва ли не единственным достойным конкурентом исключительно мужских колледжей «Лиги плюща», она начала со второго класса. Раз уж хромосомный набор определил, что ее ребенок не может пойти в Гарвард, Принстон или Йель, то пусть будет Пелэм. В качестве первого шага миссис Хоуорд определила дочь в частную школу, отказавшись ради этого от скромной секретарской должности в их родном городке и перейдя на более высокооплачиваемую работу в Кливленде, пусть даже дорога только в одну сторону отнимала у нее час времени. Затем она взялась за выпускниц Пелэма. Миссис Хоуорд отыскивала их в церкви, Лиге женщин-избирательниц, муниципальных комиссиях, родительских комитетах, а, найдя, приступала к обработке. Иногда помогал случай — глаз сам натыкался на скромное, но элегантное колечко выпускницы, — но чаще всего ее вела врожденная интуиция. Когда подошло время для вступительного собеседования, число женщин, выразивших готовность выступить в качестве поручителей, даже смутило Мэгги. Между тем мать все свое свободное время посвящала погружению в историю и традиции Пелэма, донося результаты изысканий — как впечатляющие, вроде списка знаменитых выпускниц, так и смехотворные, те же «посетители и гости», — до сведения дочери. «Гость-джентльмен», например, звучало так, словно фразу взяли из Теннеси Уильямса. Рассчитывать на доброту чужаков Мэгги не приходилось. Хотя миссис Хоуорд и использовала в своих целях едва знакомых женщин, она постоянно внушала дочери, что полагаться следует только на себя. «Возделывай свою грядку» — таков был ее девиз, которого она придерживалась еще до смерти мужа, покинувшего семью, когда Мэгги была ребенком. Все, что осталось от отца, это нечеткая фотография, на которой он держал малышку на руках. Был еще снимок, сделанный в день окончания им колледжа — серьезного вида молодой человек с короткой стрижкой выставил перед собой, как щит, академическую шапку, словно защищался ею от уже нависшего над ним несчастья. Мэгги так и не поняла, почему мать никогда не вспоминает о нем — то ли все еще сердится за несвоевременное предательство, то ли так сильно скорбит о потере. К тому времени, когда девочка подросла, дедушки и бабушки уже сошли в могилу, и родственников, не считая одного кузена, у нее не осталось.