– Шарки! – властно позвал он, с трудом узнавая свой голос в этом шипящем реве.
Тишина была ответом.
– Что-то не так? – тут же подскочил Куаргира.
Дар не ответил, не до того было. Шаги гулко печатали пол. Еще один открытый люк впереди, и за ним – уходящий в темень коридор.
– За мной!
Чем-то он был похож на «Карасс», этот звездолет. Стальные полы издавали такой же шумящий звук при ходьбе. Его прежние обитатели не любили, чтобы к ним приближались незамеченными. Коридор был пошире карассова, тут можно было ходить группами. Пустые стены, пустые полы… Пинками отворял приоткрытые люки – везде только двухуровневые лежаки и обширные приподнятые плоскости рядом.
Дыхания не хватало, он вдыхал уже через силу – с рычанием, словно мехами прогонял через себя тяжелый воздух. Оглянулся раз – позади семенили оба, красный и черный тангры. Взглядывали украдкой. Почему они стали меньше ростом?
Что-то было не так…
Все тренировки – и как браттара, и как махо – учили контролировать тело и ум. И он привычно делал это. Но эмоции… Все его существо з н а л о удушающую, глухую, неумолимую, ледяную враждебность этих холодных тысячелетних бронестен. Что это было? Корабль опознал в нем чужака – остатками своего разума, энергии или что там у него было – и теперь сопротивлялся чужому вторжению? Или же какая-то часть самого Дара почуяла в звездолете враждебное и исполнилась ненавистью? Дар силился собрать частички головоломки, но не было той части мозга, что умела это делать. Была совсем другая – что могла ч у я т ь без тени сомнения, без капли неуверенности, безошибочно и наверняка.
Тянулись стены коридора – будто стеклянные в его зрении, с четко очерченными линиями голубых контуров и краев. Вертикальные полосы тела накалились жгучим молочно-белым светом – такой острой яркости он еще не видел! Это было похоже на вспышку, только вспышка мгновенно сменяется темнотой, а полосы продолжали сверкать и приходилось щуриться.
В какой-то момент осенило и он понял причину: цнбр ненавидела это место. Его Ла-и-Ла, симбиоз с травой, протестовал. Дар медленно выдохнул, пытаясь вернуть эмоциональное спокойствие. Получалось плохо.
«Что с тобой?!»– крикнул в себя, туда, где таилась его симбионтная часть. – «Пусть этот звездолет неправ, но в нем, может, есть что-то полезное?!»
Еще до ответа травы понял глупость вопроса. Дар знал, что в звездолете нет ничего полезного. Ни для кого из них. Это понимание было сродни бессловесному знанию махо.
«Мы…», – дохнуло из бесконечной глубины, что была сокрыта в глубине его тела. Это не были слова, или образы, просто чистые чувства. – «… Здесь была смерть…»