Здесь, в огромном четырехугольнике, ограниченном на севере условной линией Брест — Варшава, на юге — линией Хелм — Люблин, на востоке — Западным Бугом, а на западе — Вислой, предстояло нам развернуть работу.
Центр приказал «обслуживать» железнодорожные магистрали Варшава — Брест и Варшава — Люблин — Хелм, ведущие к фронту, а также рокадные железные дороги Луков — Любартов — Люблин и Владава — Хелм.
Нас обязали проникнуть в города Варшаву, Демблин, Гарволин, Пулавы, Люблин, Парчев, Луков, Бяла Подляска, Седлец, Хелм, Владава и Брест, давать сведения о железнодорожных узлах, депо, гарнизонах, аэродромах и промышленных объектах противника, одновременно совершая диверсионные акты.
Чтобы выполнить этот приказ, надо было четко представлять себе политическую и военную обстановку в районах, куда мы вышли.
Кое-что я уже знал.
Польские товарищи, отправленные из малоритских лесов в Москву, являлись членами президиума Народною Совета в Варшаве. Они рассказали, что с января 1944 года все политические партии и группировки в Польше разделились на два главных лагеря.
В один лагерь слились ставленники так называемого «лондонского» эмигрантского польского правительства, бывшие пилсудчики, правое крыло ППС, так называемая
[261]
ВРН, правое крыло крестьянской партии, Партия труда и другие. Центральным органом этой группировки стала пресловутая Рада народного единства.
Рада народного единства создавала собственные реакционные вооруженные силы — небезызвестную Армию Крайову. Главнокомандующим Армии Крайовой эмигрантское польское правительство в Лондоне назначило генерала Комаровского, носившего подпольную кличку Бур и более известного под именем Бур-Комаровского. Начальником штаба Армии Крайовой стал бывший начальник 2-го отдела бывшего генштаба буржуазной польской армии полковник Пельчинский. Их ближайшими помощниками были полковник Ванда и бывший адъютант Пилсудского майор Гроховский, носивший кличку Брохич.
Вся эта публика спала и видела, как бы возродить прежнюю буржуазную Польшу.
Однако они понимали, что народ идет за ними лишь постольку, поскольку они борются или хотят бороться с немецким фашизмом. Поэтому на словах и в официальных декларациях руководство Армии Крайовой провозглашало лояльность по отношению к наступавшей Красной Армии, к Советскому Союзу, хотя тут же проповедовало нейтральное отношение к Красной Армии, то есть, по сути дела, требовало от своих единомышленников уклоняться от какой-либо помощи советским войскам, что в боевой обстановке всегда равносильно прямому предательству.