Их дискуссию прервал короткий резкий звук. Им оказался свист меж редких желтых зубов, вырвавшийся только что изо рта Ермолаича.
— Туды подались! — кричал он Стольникову так, словно тот был глухой. И махал при этом в направлении Москвы, Новосибирска и Владивостока одновременно.
— А что там? — щелкнув зажигалкой, даже не прикрываясь — в лесу была тишь, словно на фотографии, — пробурчал майор. Он совершенно не был похож на человека, захваченного погоней. Или устал, или не видел перспектив.
— Вот человек! Садовая голова… — возмутился Ермолаич. — Говорю же тебе — лес. А километров через пятьдесят — трасса на Грозный. Только они туда не пойдут, если через наш сверток ехали.
— Это почему? — еще равнодушней спросил майор.
— До трассы два КПП, — пояснил проводник.
— Скажи-ка, любезный… — заговорил Лоскутов. — А волки или кабаны в лесу есть?
— А куда же они денутся? И волки есть, и секачи… Они сейчас лютуют. Волк в прицел лениво смотрит и от охотника с неохотцей отходит… Лето на исходе, осень скоро начнется, — высморкавшись, он потряс мелкой бороденкой. — Так-то.
— Смотри ты, как романтично, — саркастически ухмыльнулся Стольников. — «Волк от охотника с неохотцей отходит и в прицел смотрит с ленцой…» Веди поскорее! Ты корову будешь отрабатывать или нет?
— Да я для вас!.. — И проводник решительно направился в чащу. — Догоним, не сомневайся, товарищ!
Мысли в голову Стольникова лезли разные, все больше о том, как неудобно идти и что будет через час, если старик вдруг встанет и начнет озираться по сторонам: «Кажись, не туда попали». Но Ермолаич двигался уверенно, как лосось к месту своего нереста. Изредка останавливался, смотрел на небо, туда, где за серой полупрозрачной органзой пряталось тусклое солнце, чертыхался и шел дальше.
— А ты почему так уверенно идешь? — спросил майор. — Может, они в другом направлении двинули?
— Был бы тот, из «Победы», один, я бы и не знал, куда он двинул. Ведут его местные. Это я так, похвалился, что лучше меня тут никто дороги не знает… Тут многие знают, а этот, про которого я тебе рассказывал, — так лучше всех.
Через пятнадцать минут проводник остановился и выдавил:
— Правда он плохой человек или так, нашкодил?
— Убийца он, понял?
С недоверием поковырявшись палкой в траве, Ермолаич вынул из кармана пачку папирос.
— Минут через сорок нагоним. Ногу один из них повредил. Сначала еще след печатался, а сейчас вообще пропал. Второй несет его. Меня другое заботит… — продолжил он, попыхивая ароматным дымком. — Метров через триста тропа начнется.
— Думаешь, быстрее пойдут? — уточнил Стольников.