Филоксенъ Лоррисъ собирался дать большой художественный, музыкальный и научный вечеръ, вѣсть о которомъ сама по себѣ уже возбудила величайшее любопытство во всѣхъ парижскихъ кружкахъ. Въ присутствіи избраннаго общества, соединявшаго въ себѣ весь академическій и политическій Парижъ, — всѣхъ выдающихся людей науки и парламента, — въ присутствіи вождей партій, — министровъ и главы министерства, знаменитаго могучаго оратора Арсена Маретта, великій ученый разсчитывалъ, по выполненіи художественнаго отдѣла программы, изложить въ бѣгломъ обзорѣ научныхъ новостей послѣднія свои изобрѣтенія, преимущественно же идею о національномъ и патріотическомъ своемъ лѣкарствѣ, — заинтересовать ею министровъ и завоевать ей симпатіи въ парламентскихъ сферахъ. Редакторы, наиболѣе выдающіеся сотрудники и репортеры всѣхъ парижскихъ газетъ были приглашены на этотъ праздникъ и такимъ образомъ поставлены какъ бы въ необходимость говорить на другой день о колоссальномъ и филантропическомъ предпріятіи возрожденія измученной, переутомленной расы малокровныхъ людей съ расшатанными нервами, — возрожденіи, которое достигалось словно по мановенію волшебнаго жезла, оживляющей силой великаго противумикробнаго, очищающаго, подкрѣпляющаго, антималокровнаго и національнаго средства, дѣйетвующаго на организмъ одновременно прививкою и въ качествѣ внутренняго лѣкарства! Такова была цѣль Филоксена Лорриса. Послѣ концерта, — въ публичной лекціи, дополненной примѣрами и опытами, — Филоксенъ Лоррисъ намѣревался лично представить докладъ о грандіозномъ своемъ предпріятіи. Блистательнѣйшимъ сценическимъ эффектомъ должно было при этомъ служить появленіе сюльфатеновскаго паціента Адріена Ла-Героньера, котораго въ Парижѣ знали рѣшительно всѣ. Всѣмъ было извѣстно, что нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ онъ дошелъ до послѣдней степени отупѣнія и физическаго упадка. Подозрѣніе въ обманѣ являлось тутъ совершенно немыслимымъ. Живое наглядное подтвержденіе заявленій изобрѣтателя, однимъ словомъ, субъектъ, выводимый на сцену, былъ не какимъ нибудь безымяннымъ незнакомцемъ. Недавно еще всѣ искренно сожалѣли о гибели такого высокаго, свѣтлаго ума, пораженнаго преждевременной старческой дряхлостью. Тѣмъ съ большимъ изумленіемъ увидятъ теперь появленіе Ла-Героньера, совершенно исправленнаго и починеннаго — физически и нравственно — какъ въ тѣлесномъ, такъ и въ умственномъ отношеніи, — достигшаго опять почти такой же всеобъемлющей мощи генія, какою обладалъ въ минувшія времена!..
Филоксенъ Лоррисъ возложилъ заботу о «легкомысленныхъ развлеченіяхъ», т. е. о художественномъ отдѣлѣ, на свою жену, которой должны были пособлять Жоржъ и Эстелла Лакомбъ.