С тех пор Таня ни разу не была у меня. «Не могу простить твоему Богу, что забрал Витю». Нет, она ничего подобного не говорит, но, сама понимаешь, нетрудно было расслышать эту её мысль. Они вообще предпочитали ни с кем никогда не обсуждать эту беду. Потому я не распространялся об этом. Случайно до меня дошло: Таня без конца устраивает Юре истерики по поводу того, что тот купил этот проклятый мотоцикл.
Ужасно. Сколько я понял, она и мужу не могла простить этот японский мотоцикл. У них дома был ад.
Ужасен стал для меня тот день, не так уж давно, в начале августа, месяца не прошло, когда днём неожиданно появился Юра. С порога очень серьёзно попросил, чтобы я пошёл в ванную и тщательно вымыл руки.
Я удивился, но послушно вымыл руки с мылом. Под его наблюдением.
Потом, подождав, пока я их вытру, он вынул из бокового кармана пиджака конверт, достал оттуда фотографию и вручил мне так бережно, будто это было нечто хрупкое, драгоценное.
На цветном фото я увидел изображение женского лица. Вполне обыкновенного, уже не молодого.
— Я давно люблю этого человека. Развожусь с Таней. Бросай все дела. Спускаемся к моей машине. Поедем все втроём обедать в ресторан. В итальянский. У меня там знакомый шеф–повар.
Парализованный новостью, я отправился с ними.
Казалось бы, общее несчастье должно было ещё больше сблизить Юру и Таню, но, оказывается, видишь, как бывает.
И вот тогда, в ресторане, Юра, угощая меня и свою избранницу, благодушно пошутил: «С тех пор как ты жил на острове, многие дети бегают по набережной и спрашивают: «Где наш папа из России?» Ты не хотел бы их повидать? Мы с Константиносом могли бы снова устроить тебе такую поездку».
Тогда я пропустил его слова мимо ушей. А ведь это был второй после звонка Дмитроса удар колокола. И теперь появляется Люся с уже снятой виллой на разрекламированном мною в романе острове…
Маринка, мой вечный оппонент, ты скажешь, что всё это – не более, чем цепь случайностей. А я, особенно сейчас, когда уже нахожусь с Люсей и Гришкой в Пирее и послезавтра должен вылететь с ними на остров, продолжаю настаивать: во всей этой истории чувствуется чья‑то настойчивая воля. Разве не так?
Правда, совершенно непонятен замысел, скрытый от меня смысл этой затеи. Может быть, поймёшь ты. Или тот, кому доведётся со временем прочесть эти записи, которые я начал ночью в отеле «Кава д΄ор», что означает «Золотой корабль».