— Вы пугаете меня аллюзиями.
— Цезарь же не пугался.
— И был убит.
— Мы все будем убиты в свой срок вечным убийцей.
— Вы не боитесь смерти?
— Я боюсь жизни. Смерть — её прекращение. Что будет там — кто знает?
— Вы еретик?
— Я верю в Бога.
— И отрицаете Рай?
— Я не знаю, что меня ждёт. У меня нет индульгенции.
— Тогда послушайте, я предлагаю вам вот что...
— Я заинтригован. У вас есть индульгенция, от которой можно оторвать краешек?
— Не перебивайте, это, в конце концов, невежливо! Так вот, я предлагаю вам вернуться в мир, бросить эту вашу тоску и поехать в Англию.
— И что же там? Там будет весело?
— Там живу я. Мой муж…
— Прекратите. Прекратите немедленно.
— Почему?
— Меня воротит сама мысль о цивилизации.
— Да вы хоть секунду жили вне её? Вы понимаете, куда вы едете? Вы умеете жить вне города? Вы подохнете там от голода и холода, от болезней и дикого зверья! Оставьте это ваше безумие, и…
— Вы безумны.
— Что?
— Вы безумны. Вы сумасшедшая.
— Объяснитесь!
— Я не буду объясняться. Вы безумны. И закончим на этом. Мы с вами так и не выпили. Давайте сменим тему. Эй, гарсон!
— Да, месье?
— Два кюрасао, будьте любезны.
— Сию минуту, месье.
— Я не буду с вами пить.
— Хотите, я извинюсь?
— Нет.
— Тогда прошу вас, не покидайте меня. Завтра мы прибудем на место, я сойду, а вы отправитесь обратно.
— Откуда вы знаете?... А, понятно. Стюард?
— Конечно.
— Ваши напитки, мадам и месье.
— Благодарю вас. Вот, прошу.
— Спасибо, месье!
— Да что же вы делаете!
— Трачу уже ненужное мне.
— Вы безумец.
— Конечно. Выпейте со мной.
— Эй, бой! Да где тебя носит, колченогое отродье черепахи! Принеси виски!
— Вы переходите к тяжёлой артиллерии, капитан?
— Мне нравится ваше сравнение, генерал.
— Это средней тяжести, капитан.
— А что же тяжелее?
— Хорошая, добротная авиабомба. Очень чистое оружие, если попадает в цель. Немного сажи и никакого сопротивления.
— Вы сбрасывали такие?
— Нет. Я обычно находился в составе уворачивающихся.
— Вы были очень вёртким?
— Очень. Как видите, я до сих пор жив.
— Это совершенно неоспоримый аргумент, генерал! Выпьем!
— Ваше здоровье.
— Скажи мне, что с тобой случилось?
— Да ничего особенного. Детство в рабочих предместьях, потом отрочество на ферме, потом глупое бегство в Париж, там попытка богемной жизни и разгрузка вагонов. Теперь река и ты.
— Господи, какой же ты глупый.
— Не жалуйся.
— Я не жалуюсь. Завтра пароход пристанет к этому твоему острову и ты сойдёшь на берег. А я поеду обратно.
— Да.
— И там будут опять эти приёмы, этот снобизм, эти морды с врождённым геморроем, эти сухие твари, которых там принято заводить в юности и называть жёнами. А потом и я стану такой тварью. И тогда я пойму, что ты был прав, а я безумна.