У Майкла задергалась щека.
— Я уважаю своих сестер и люблю их больше, чем ты можешь представить. Dios, да они — моя жизнь! Я пожертвовал всем, чтобы они были счастливы.
Лицо Мэгги внезапно смягчилось.
— Знаю, — прошептала она. — Ты сделал все, что мог бы сделать отец. Ты поддерживал их деньгами, дисциплиной и добрым советом. Ты оберегал их от беды. Ты позаботился о том, чтобы они все делали правильно и ни в чем не нуждались. Вот только, Майкл, ты забыл о самом главном. Твоим сестрам не нужен суррогатный отец. Им нужен старший брат, который и пошутит с ними, и подбодрит, и даст проявить свои лучшие качества. Самим, собственными силами. Майкл, твоим сестрам больше не нужно, чтобы ты оберегал их. — Мэгги коснулась ладонью его щеки, и нежность этого прикосновения проникла в самое его сердце. — Они просто хотят, чтобы ты сказал, что любишь их. Именно такими, какие они есть.
Слова ее потрясли Майкла до основания и сорвали с его глаз повязку, которой он лицемерно прикрывался от действительности.
Мэгги подняла фотоаппарат.
— Вот каким я вижу образ «Ла дольче фамилиа», — произнесла она, показывая снимок на экране. На снимке была мать Майкла. Она стояла в своей уютной кухне, обеими руками прижимая к груди чашу для миксера, и на лице ее было мечтательное выражение. — Не сравнение еды с сексом, а вот это. Твоя мать. Ее мечты о будущем своей семьи, ее стремление быть лучшей и ежедневная борьба за качество. Вот какими должны быть ваше кредо и рекламная кампания.
Завороженный, Майкл безмолвно смотрел на экран фотоаппарата. Наконец он поднял взгляд и увидел, что лицо Мэгги изменилось от нахлынувших чувств.
— Как же тебе повезло, что они у тебя есть. Ты ошибешься, а они тебя простят. На то и семья, верно? — Голос Мэгги дрогнул, замирая, словно она сейчас думала совсем о другом. — Мне здесь не место. Я чужая тебе. И им чужая. Так больше продолжаться не может.
Она круто развернулась и выбежала из комнаты, оставив Майкла наедине со своими мыслями. Все, во что он верил, чего так старался достичь, обернулось насмешкой. Перед глазами всплыли картины прошлого, и он с трудом подавил мучительную горечь поражения. Со снимка на экране на него смотрело лицо матери. Она достойна большего. Большего, нежели то, что он сделал для нее до сих пор.
Майкл выдвинул из-за стола кожаное кресло и сел. И стал медленно, один за другим просматривать все снимки, которые сделала Мэгги с тех пор, как приехала сюда. Это были не просто красивые виды. В каждом снимке она ухитрялась поймать что-то неуловимое, будь то цвет или форма, которые поражали взгляд. Майкл загляделся на кадр, в который попали его племянники — простодушное изображение четверых мальчишек, ухмыляющихся, замурзанных проказников, которые увлеченно возились с пластилином. Затем медленно отложил фотоаппарат и взглянул в лицо беспощадной правде.