— Инспектор Стрэттон, по-моему, вы… ошибаетесь насчет… сержанта Колдуэлла.
Стрэттон откинулся на стуле.
— Мисс Доббс, я знаю, что вы кое-что смыслите в нашем деле.
— Благодарю, инспектор. Просто… — Мейси опустила вилку и нож на тарелку. — Полагаю, вы поспешили с выводами.
Стрэттон подтянул галстук.
— Послушайте, если у вас есть доказательства, о которых мне неизвестно…
Мейси вспомнила белый льняной платок и задалась вопросом, применим ли термин «доказательство» к завернутым в него находкам. Доказательство чего? Мнение о Фишере она составила на основе единственной беседы, а о Филиппе Седжвик — со слов ее мужа, тогда как обвинения полиции против Фишера основывались на конкретных фактах.
— Нет, инспектор. Ничего существенного.
Стрэттон вздохнул.
— Я уважаю вашу работу, мисс Доббс. Но все мы иногда ошибаемся. А в этот раз улики указывают на Фишера. Даже если он не путался с миссис Седжвик и, как он и утверждает, их разговор касался исключительно его супруги, их все равно видели вместе несколько раз. По нашим предположениям, Седжвик знала, что Фишер охотился за деньгами жены, и потому представляла для него опасность. А еще, мисс Доббс, нам известно, что разум убийцы может и вовсе витать в облаках. И всякий думает, что это не помешает ему скрыться. В данном случае Фишер знал, чего хотел — преимущественно денег, — и думал, что после смерти жены сможет их прикарманить и смыться за границу.
— Но способ убийства…
Стрэттон прервал ее, подняв правую руку, а потом снова взял нож.
— Если учесть, что его работа представляет собой нечто среднее между археологом, шутом и азартным игроком, Фишер мог совершить убийство любым способом. Он вечно был в долгах, а его супруга получила наследство. Он собирался неплохо подзаработать на ее смерти.
— Спилсбери выяснил точное орудие убийства?
Стрэттон нарезал на тарелке толстую сосиску, а один кусочек вместе с капустой наколол на вилку.
— Да. Штык короткоствольной винтовки «ли-энфилд». Стандартная армейская винтовка, каких на войне было полно. И еще — сюрприз! — у Фишера один такой нашелся. Довольно дерзко, если учесть, что к линии фронта он и близко не подходил. Конечно, стал разглагольствовать, дескать, хранит кое-какие вещи, которыми археологи обычно не пользуются, в знак уважения к бесстрашным друзьям-путешественникам. По его словам, если выковыривать древние кости из песка штыком, отважные искатели приключений проникаются к тебе восхищением, а вернувшись в Англию, еще долго обсуждают тебя за ужином. Улики против него серьезные. Думаю, скоро мы услышим признание.