К горлу подступает тошнота. Так происходит каждый раз, когда Эндрю заговаривает о работе в «Боулингер косметик».
— Она в Лондоне, ты забыл?
— Они только вчера уехали. Почему ты не позвонила ей в понедельник?
— Она была занята, готовилась к поездке.
— Значит, ты поговоришь на следующей неделе?
Образ мамы появляется перед глазами, яркий, как молния на грозовом небе.
Эндрю останавливается у обочины, я вздыхаю и открываю дверцу.
— Вот мы и добрались.
Взяв пакет с продуктами, я поднимаюсь по крыльцу, моля Бога, чтобы начатый разговор остался за закрытой дверью дома.
Когда я заканчиваю клюквенный соус и ставлю в духовку пирог с орехами пекан, в доме витают такие ароматы, какие наполняли его во времена мамы. Снимаю фартук и прохожу в гостиную. Из колонок льется голос Майлза Дэвиса, мягкий янтарный свет венецианских ламп успокаивает. Устраиваюсь рядом с Эндрю на диване.
— Над чем работаешь? — спрашиваю я, поглядывая на экран ноутбука.
— Проверяю, не появилось ли чего нового на рынке.
Грудь сжимает от боли. Опять он о доме. Просматриваю, в какой ценовой категории он ищет дом, и невольно вскрикиваю.
— Жаль, что мы не можем изменить ставку по ипотечному кредиту.
— Меган не понимает, что говорит.
— Но, может быть, нам пока присмотреть что-то попроще? То, что мы можем себе позволить из расчета наших накоплений.
— Не думал, что ты такая скупердяйка. Ты ведь получишь целое состояние.
У меня холодеет в животе. Как бы я ни старалась этого избежать, видимо, пришло время задать вопрос, мучивший меня много недель.
— А что, если я не получу наследство, Эндрю? В таком случае ты согласишься мне помогать?
Он смотрит мне в глаза и хмурится:
— Это что, экзамен?
— Ты же знаешь, что я могу ничего и не получить. Я понятия не имею, где мой отец, благодаря маминой скрытности. И я еще не беременна.
Эндрю переключает внимание на экран.
— Тогда мы будем бороться. Подадим в суд.
Стоп. Хватит. Ты только разозлишь его, если будешь постоянно приставать с вопросами.
— Значит, ты хочешь мне помочь? — Сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. — Не только ради денег?
В глазах Эндрю вспыхивает злость.
— Думаешь, я охочусь за твоими деньгами? Боже, да я буквально вымаливаю у тебя работу, а ты до сих пор так и не сказала, поможешь мне или нет! Я делаю все, что ты просишь, Брет. Я согласен купить собаку, смирился с твоей работой учителя, со всеми твоими чертовыми требованиями! Взамен я прошу лишь одного: места в семейной фирме и соответствующей зарплаты.
Отмечаю про себя, что это уже две вещи. Что ж, он прав. Пусть и с неохотой, но Эндрю делает все, о чем я прошу. Чего же мне еще надо?