«Хорош же народ, — писал епископ Андрей в своей „Исповеди“ (1928, Кзыл-Орда, тюрьма), — и хороша его религиозная христианская настроенность, что любой проходимец — пролетарий всех стран — может его сбить с толку».
«Физиолог А. А. Ухтомский переписывался со своей ученицей Идой Каплан, 20-летней студенткой, с которой написал научную статью „Сенсорная и моторная доминанта в спинном мозгу лягушки“. Ида Исааковна Каплан позже вышла замуж за писателя М. Л. Слонимского, их сын Сергей Слонимский — известный композитор».
«Мы можем воспринимать лишь то и тех, к чему и к кому приготовлены наши доминанты, то есть наше поведение. […] Бесценные вещи и бесценные области реального бытия проходят мимо наших ушей и наших глаз, если не подготовлены уши, чтобы слышать, и не подготовлены глаза, чтобы видеть» (А. Ухтомский).
«XV Международный конгресс физиологов удостоил Павлова звания „princeps physiologorum mundi“.
Для того чтобы такое признание мирового старейшинства за нашим ученым вообще могло состояться, он должен был быть в самом деле богатырем в науке, так как ему надо было преодолеть и традиционное высокомерие западных ученых по отношению к русским и нарочитое предубеждение против СССР. В чествовании Ивана Петровича участвовали одинаково горячо и англичане, и французы, и немцы, и итальянцы, и японцы, и американцы.
[…] Русский семинарист конца 60-х годов, поступающий на отделение естественных наук, молодой Павлов был представителем того поколения, которое было чем-то вроде итало-французского ренессанса на русской почве.
[…] Для всех нас кончина Павлова в его возрасте не могла быть неожиданностью; и все-таки почти на каждого из нас она произвела впечатление катастрофы» (А. А. Ухтомский. «Великий физиолог», журнал «Природа», 1936, № 3).
«А. А. Ухтомского арестовывали дважды, изымали переписку и документы. Письма к нему и от него пропадали. „По почте переписываться, хотя бы и незначащими записками, нельзя. Надо пользоваться только оказиями…“ — сказано им в 1934 году».
«Знаете ли, что, может быть, труднее всего для человека — освободиться от двойника, от автоматической наклонности видеть в каждом встречном самого себя, свои пороки, свои недостатки, свое тайное уродство; всего труднее — освободиться от постоянного сопровождения своим Двойником! И только с этого момента, как преодолен будет Двойник, открывается свободный путь к Собеседнику! Впервые раскрываются тогда и ум, и слово, и сердце, чтобы в самом деле слышать и сколько-нибудь понимать, чем живет сам по себе встречный человек».