В тот напряженный политический момент будущее азиатских народов не могло сравниться по своему значению с тенью советской угрозы, зловеще нависшей над Европой. В августе 1944 года на конференции в Думбартон-Оксе, посвященной послевоенному устройству мира, предложение Соединенных Штатов, касающееся политики в отношении колоний, не содержало даже упоминания об их будущей независимости, лишь малодушно упоминалось введение опеки при «добровольном» согласии бывшей колониальной державы.
Индокитай уже начинал проявлять свое несогласие с подобным решением, которое на протяжении следующих тридцати лет только росло. Во время войны, по соглашению между японцами, захватившими Индокитай, и правительством в Виши, французская колониальная администрация со своими вооруженными силами и гражданскими служащими, осталась в Индокитае, чтобы, замещая новых правителей, осуществлять функции управления. Когда уже в самом конце войны, в марте 1945 года, японцы отстранили французов, некоторые группы прежних администраторов вступили в местное сопротивление, подчинявшееся Вьетминю — коалиции национально-освободительных группировок, включавшей коммунистов, которые с 1939 года призывали бороться за независимость и руководили сопротивлением японским захватчикам. Контролируемое британцами КЮВА (Командование Юго-Восточной Азии) установило с ними контакты и пригласило к сотрудничеству. Поскольку любая помощь группам сопротивления теперь неизбежно содействовала бы возвращению французов, Рузвельт уклонялся от разрешения этого вопроса; в январе 1945 года он раздраженно говорил Халлу, что не хочет оказаться «втянутым» в освобождение Индокитая от японцев. Он отказал французам, которые просили предоставить американские корабли для перевозки французских войск в Индокитай, запретил предоставлять помощь сопротивлению, а потом изменил свою позицию, но настоял на том, чтобы любая помощь ограничивалась действиями против японцев и не использовалась в интересах французов.
И все же, кто должен получить власть, когда война с Японией будет выиграна? Обретенный годом ранее опыт взаимоотношений с Китаем разочаровывал, в то время как требования Франции становились все более настойчивым и безапелляционными. Оказавшись, с одной стороны, под давлением своих союзников, а с другой — в плену у собственного, глубоко укоренившегося мнения, что Франции не следует «возвращаться», Рузвельт совершенно измучился и старался не давать определенных ответов и откладывал принятие решений. Так обстояло дело вплоть до его кончины.
На проведенной в феврале 1945 года Ялтинской конференции, когда каждая из проблем, стоявших перед союзниками, усиливала появившуюся незадолго до победы напряженность во взаимоотношениях, эту тему обошли стороной, перенеся ее рассмотрение на предстоящую организационную конференцию ООН в Сан-Франциско. В ходе подготовки к встрече в Сан-Франциско по-прежнему обеспокоенный проблемой Рузвельт обсудил ее с советником из Госдепартамента. Теперь он был согласен с предложением, что сама Франция могла бы стать опекуном при условии, что «конечной целью является независимость». На вопрос, согласились бы США на статус доминиона, Рузвельт ответил отрицательно: «Это должна быть независимость… И вы можете привести мои слова в Госдепартаменте». Через месяц, 12 апреля 1945 года, он умер.