Среди ночи до её слуха донёсся стук копыт, а затем и голоса людей. Вскоре пришла Бике и сообщила, что бек благополучно вернулся, что Хаджимурада ему не удалось разыскать, зато вместо него ом привёз много пленных, а также награбленного добра. Посидела немного возле Джерен и ушла, а девушка вновь горько заплакала..
В кибитке старшей жены бека Гульджемал проходило пиршество в честь удачного похода бека. Все были возбуждены и громко говорили. До слуха Джерен тоже доносились голоса пирующих. Она немного успокоилась и стала внимательно прислушиваться. Говорил почти всё время бек, а нукеры лишь время от времени поддакивали ему. Вот и опять его голос:
— Молодцы, джигиты! Мы своим недругам как следует отомстили, вдвое больше, чем они у нас, и добра награбили, и людей пленили, вдвое больше причинили им вреда. Мой новый тесть Меред тоже хорошо потрудился. Правда, он собирался разыскать Хаджимурада. Но разве плохо, что он привёз вместо него единственного сына Хабипа-пальвана?..
Джерен была в отчаянии. К горлу подступал какой-то удушливый ком: «Значит Хаджимурада не привезли… А на что отцу этот привезённый раб?..» И тут же до уха Джерен со двора стали доноситься причитания женщины, скорбящей о разлуке с детьми, плач ребёнка, горевавшего о разлуке с матерью…
Джерен не в силах была выносить эти душераздирающие вопли. Она словно позабыла о собственных болях и бедах: «Наверно, и мои подруги из Эрриккала где-нибудь вот так же слёзы проливают, вспоминая своих родных и близких… Хаджимурад тоже где-то в неволе, наверно, думает обо мне… А я вот по чьей-то злой воле стала женой бека. Уж лучше умереть, чем быть его женою… Я ведь поклялась Хаджимураду, что буду принадлежать ему, или сырой земле…» Джерен решительно встала, набросила на голову новый шёлковый гынач — платок женщины — и вышла во двор.
Осторожно подошла к воротам. Они были заперты, Вернулась и прошлась мимо чёрной кибитки, откуда доносились стоны и плачи. Джерен подошла к самой стене крепости: «Нет, не перелезть, очень уж высока», — подумала она и пошла в противоположную сторону двора.
Остановилась у колодца. Где-то здесь рядом она видела саксаул. Отойдя в сторонку, наткнулась на него. Взяв одну ветку, поднесла к колодцу и положила поперёк тёмной пропасти. Сняла с головы платок, концы его привязала к середине перекладины, затем сделала новый узел, образовав петлю, просунула в неё голову. «Если живая — с тобой, мёртвая — в земле», — последней искрой промелькнуло в её сознании и под ногами не стало опоры.
* * *
Довлетяр с нукерами почти до утра пировал. Лишь с рассветом он направился к новой молодой жене. На пороге остановился в раздумье: «Неужели снова придётся хлестать её плёткой? Или она всё-таки образумилась, смирилась? Должно быть уже примирилась со своей участью…» Бек решительно вошёл в кибитку. Но там никого не оказалось. «Куда же она могла подеваться?!», — встревожился он. Кинулся к воротам. Усатый страж сказал, что кроме Мереда никто из крепости не выходил. Бек отправился к Бике и разбудил её.