— Магомадов?
— Именно.
— Я смотрела некоторые сцены из оперы на YouTube, и после того, как Фарлаф показал мужской стриптиз и облил себя пивом, пришла к выводу, что Дмитрий Черняков ненавидит актеров, зрителя, а также Пушкина и Глинку. После спектакля мнение публики разделилось. Кто-то кричал — «Позор!» кто-то — «Браво!» Правда, «Позор!» потом вырезали. Маквала Касрашвили заявила, что кричать позор в храме искусства невежливо и невежественно. Как Вы себя ощущали во время спектакля?
— Честно говоря, много раз во время просмотра я порывалась уйти. Но, понимая, что привлеку к себе внимание, а это неприлично, и желая дослушать партию Ратмира, я благополучно досидела ко конца. Но все во мне сопротивлялось этому зрелищу. Все! Единственное, что спасало — музыка Глинки, которую прекрасно преподнес оркестр под управлением Владимира Юровского, которого я, кстати, помню совсем юным, начинающим музыкантом. Мне довелось много выступать с его отцом, дирижером Михаилом Юровским, и теперь было очень приятно видеть его сына, ставшего зрелым музыкантом. Что касается Володи Магомадова, он заслужил пятерку за свой дебют, хотя многое пока нуждается в доработке. А печально то, что в спектакле для меня не было ни Пушкина, ни времени, в котором он жил, ни мысли… Но это отдельный серьезный разговор, и просто отвечать на вопрос, понравилось или нет, мне кажется нецелесообразным. Я понимаю, что надо быть терпимее и ждать момента, когда спросят о моем мнении. А поскольку меня никто не спрашивает, я его не высказываю. Во всяком случае, я стараюсь не ходить в Большой часто, потому что со многим не согласна, и из-за этого нервничаю.
— Ну вот. А говорят, Черняков — гений, новатор.
— Это кто такое сказал?
— Он — лауреат премии «Золотая маска», весьма популярен на Западе, его цитируют, ему подражают, его новаторским талантом восхищаются.
— Я предпочитаю Покровского. Там есть мысль, уважение к материалу и настоящий драматический театр. Кстати говоря, задача режиссера — раскрывать гений композитора, а не заниматься собственным пиаром за счет того, чтобы переворачивать замысел автора с ног на голову. Знаете, те «новаторские находки», которые я видела на премьере «Руслана и Людмилы», можно себе позволить на капустнике.
— Если сравнивать сегодняшнюю публику с той, которая приходила на ваши спектакли 20–30 лет назад, что бросается в глаза?
— Если нынешней публике показать настоящий, глубокий, действительно профессионально сделанный спектакль, окажется, что она все та же по составу, состоянию и восприятию. Народ не так глуп, как хотят его представить. Вот совсем недавно дали «Бориса Годунова» в старой постановке, с прежними декорациями, с коронацией Бориса, со сценой у фонтана, и это был ошеломляющий успех — без всякого. извращения.