— Хочется же всё посмотреть — как анчаровские собираются и как путиловцы. Молодежь, знаешь, своей колонной пойдет, впереди района.
Он улыбнулся другу:
— Да и чего спать в такое утро? Ты вон тоже не утерпел.
Они пошли вместе, с жадным интересом глядя вокруг. Улица оживала на глазах. Из ворот заставских домишек люди выходили семьями, отцы и матери вели за руки ребят. Еще не было семи, времени до начала демонстрации оставалось много, но, видно, не только Васе и Кирюшкину не сиделось дома. Возле ворот Путиловского уже чернела толпа, громко звучали песни. А народ всё шел.
Это была праздничная толпа — те самые люди, которые выходили гулять на Петергофское шоссе на пасху и в рождество, но они были сейчас совсем другими. Что-то новое читал Вася на лицах. Их выражение было торжественным и вместе с тем настороженным. Люди шли на свой рабочий праздник, право на который оплачено кровью. Они завоевали это право, но не были вполне уверены, что смогут воспользоваться им. Они чувствовали — одни ясно и отчетливо, другие смутно пока, — что за это право им еще надо будет бороться, как за все права, которых они добивались.
Потом, когда колонна выстроилась, Вася оглянулся и не увидел конца. Изгибающаяся вдоль шоссе, звенящая песнями и музыкой, путиловская колонна двигалась, плыла через заставу под красными парусами знамен. Сорок тысяч рабочих вышли с женами, детьми, стариками.
— Тут населения на губернский город, — сказал Петя Кирюшкин, следя за взглядом друга.
— Путиловская губерния, — рассмеялся Вася, — другой такой во всей России не сыщешь.
А во главе «Путиловской губернии» шла молодежь, ребята четырнадцати-семнадцати лет. Вася хорошо знал эту озорную заставскую вольницу. Он видел ее совершающей набеги на огороды, и он видел ее под огнем пулеметов штурмующей полицейские части в февральские дни. Сейчас она высоко несла знамена и самозабвенно пела запрещенные еще недавно песни. «Отречемся от старого мира…» — выводили мальчишечьи голоса.
Днем это пение услышал на Марсовом поле Максим Горький.
«Да, они, наверно, найдут в себе силы отречься от старого мира, очистить души от его ядовитых влияний», — с надеждой сказал он.
Вася всё смотрел на ребят. Они шли организованно, они несли знамена, дорогие его сердцу. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — было написано на красных полотнищах. Они требовали: молодежи политические права, шестичасовой рабочий день, бесплатное обучение! То были требования большевиков.
Но долго стоять и разглядывать колонну ему не пришлось.
— Здравствуй, Вася! Вася, к нам! — кричали со всех сторон.