Поскольку в годы своего просветления Тотила Альберт жил в Германии, он называл по-немецки Dreimal Unser тот здоровый мир, который представлялся ему возможным будущим человечества — выражение, которое буквально переводится как «трижды наш», с аллюзией на «Отче Наш» патриархальной эры, в которой только признается божественность неба, мать-земля попирается и Сын приносится в жертву. Естественно, в триедином обществе самореализованных людей признание божественности соответствовало бы троице Отец-Мать-Сын. Но каким бы было это общество, в котором материнские и детские ценности были бы не менее важными, чем ценности отцовские?
Кроме того, что исчезло бы подавление женщин, ушел в прошлое кастрирующий авторитаризм по отношению к детским желаниям и империализм разума над телом и удовольствием, мне кажется, Послание о Трёх выражалось бы психологически в равновесии между тремя видами любви, а политически — как гетерархический порядок с тремя видами правительств, которые мы узнали за нашу историю.
Очевидно, что наш мир, где систематически не хватает сострадания в политике и экономике и где криминализируется удовольствие в процессе воспитания и так называемого образования, ещё очень далек от любви. И даже восторженная любовь, выражавшаяся раньше в религиозности и патриотизме, обычно составляла фальсификацию настоящего преклонения, основанного на принятии веры большинства. И сейчас, когда это стало заметно, обнажился наш коллективный недостаток настоящего энтузиазма к истинным ценностям.
Но если мы хотим построить общество, наполненное любовью, нам нужно поощрять индивидуальное человеческое развитие, о котором я уже говорил в главах, посвященных реформе образования, и мне только остается добавить, что на будущие курсы практической подготовки преподавателей стоило бы пригласить и родителей учеников, и учительские коллективы школ.
Но каким должен быть так называемый гетерархический политический режим, в отличие от иерархического, от которого одни проблемы?
Мы уже пытались провести синтез централизованного правительства и общественного, по республиканской модели, ожидая уравновесить исполнительную власть с парламентом, но мы с очевидностью далеки от того, что было бы синтезом демократии (в её буквальном понимании как управление народом для народа) и монархии (в её изначальном смысле, когда царь-священник мог бы представлять или интерпретировать божественную волю). Ясно, что не получится воплотить такую идею путем выбора представителей из сообщества. И чтобы была прямая демократия, правительство должно быть региональным, а не национальным. Но если бы мы хотели опереться на модель управления, в которой власть