Доктор стал расспрашивать меня о деталях операции и послеоперационного периода. Но я ничего не могла сказать, потому что сама ничего не знала. Я просто села и заплакала. Он старался, как мог, меня успокоить. Налил мне бренди, принес сигарету. Разумеется, сказал мистер Кайя-Мартин, подобная операция сопряжена с множеством различных осложнений, но госпиталь на Кавендиш-сквер — один из лучших в Лондоне. Надо всегда думать о хорошем, всегда надеяться на лучшее. И так далее, и так далее…
Я вытерла слезы, припудрила лицо и извинилась. Затем стала просматривать корреспонденцию. Но доктор внимательно взглянул на меня и сказал:
— Наверное, тебе очень нравится этот парень. Поезжай-ка ты домой и немного отдохни.
Но я решила остаться. Работа хоть как-то отвлекала меня от тревожных мыслей.
В одиннадцать часов я снова позвонила в больницу. Ричарду лучше не стало, но не стало и хуже.
Выносить это мучение было невозможно. Быстро перекусив и написав записку для доктора, я отправилась в больницу на Кавендиш-сквер. В нескольких ярдах от входа я остановилась и посмотрела на окна, пытаясь определить, за каким из них может находиться палата Ричарда. Я заколебалась. Не лучше ли мне вернуться?
Вдруг я увидела, как к госпиталю подъехал большой блестящий «роллс-ройс». Мне внезапно стало очень холодно, хотя день выдался на редкость жаркий. Это была машина Коррингтон-Эшей. За рулем сидел Данкс, я узнала его. Именно на этом лимузине Ричард отвез меня после ужина в «Савой грил» на Уимпол-стрит, где я тогда жила с Диксон-Родами.
Я не могла сдвинуться с места, просто стояла и ждала, когда из машины выйдет Марион.
Наконец она появилась. Остановилась около Данкса и что-то ему сказала. Я просто была не в состоянии оторвать от нее глаз. Передо мной стояла женщина, которая была для Ричарда всем и одновременно ничем. Женщина, на месте которой должна была находиться я!
Она выглядела великолепно, точно так же, как на фотографиях. Высокая, стройная, очень изящная, красиво одетая. Светлые волосы до плеч. Гладкие и блестящие. На ней был приталенный черный пиджак и черная юбка чуть выше колен с небольшим разрезом.
Затем Марион быстро поднялась по ступенькам и скрылась в подъезде госпиталя.
Я отвернулась. Немного постояла, находясь в каком-то оцепенении, а затем бросилась бежать прочь с Кавендиш-сквер. Встреча с этой великолепной светской женщиной стал последней каплей в том море отчаяния, в которое я окунулась, узнав о болезни Ричарда.