— Боже милостивый! А ты забавная штучка! — воскликнула она наконец и приложила носовой платок к губам. — И как ты разговариваешь! Ты умеешь и постоять за себя, и подать себя в нужном свете. Решила защитить свои права. Ха-ха-ха! К тому же ты еще и хорошенькая. Милая глупышка.
— Что ж, — проговорила я, чувствуя горечь оттого, что меня унизили. — Если вы считаете, что я слишком глупа и молода для вас, я, пожалуй, пойду. Не стоит терять время.
— Нет, нет, не стоит так сердиться. Расскажи мне что-нибудь о себе. Не бойся, я не съем тебя. Иди сюда, садись.
Она шумно плюхнулась на глубокий диван и с довольным видом похлопала по подушке рядом с собой. Ее большие плечи все еще продолжали дрожать от смеха, а лицо сделалось багровым. Было очевидно, что мое смущение забавляло ее.
— Ну же, иди сюда, деточка. Садись рядышком… — повторила она.
Я осторожно присела на край. За десять минут она успела выудить из меня все, начиная с моей жизни в Норвуде и заканчивая пребыванием в семье Кетлин. Больше всего ее интересовали два года, которые я провела в монастыре. Когда я закончила свой рассказ, она больше не смеялась. Ее веселые маленькие глазки смотрели на меня несколько виновато, а голос стал на удивление мягким.
— Боже! Бедный цыпленочек! Ну и жизнь тебе выпала. Я верю каждому твоему слову. Я еще никогда в жизни не видела таких глаз. Твои глаза не могут врать.
Я скромно улыбнулась. Затем Китс сказала:
— Я не слишком уверена в том, что тебе стоит давать эту работу. Твои глаза все время будут отвлекать Дикса. Ты знаешь, это ведь его специальность… Глаза, я имею в виду.
— О, миссис Диксон-Род, пожалуйста… — взмолилась я.
Она прервала меня:
— Ну, ну, не сердись. Ты еще привыкнешь к шуткам Китс. Она дразнит всегда и всех.
Мои глаза внезапно стали влажными.
— Так я получу эту работу? Вы дадите ее мне? — Я почти задыхалась, едва выговаривала слова.
И в это же мгновение, к своему удивлению, я оказалась в крепких объятиях миссис Диксон-Род. Большие руки плотно прижали меня к мягкой груди, и я потерялась среди кружева, жемчуга и… запаха фиалок, тонкого, странно напомнившего вдруг мою прошлую жизнь в Норвуде, мою мать. Я смутилась еще сильнее.
Итак, жизнь наконец-то повернулась ко мне лицом.
После собеседования я побежала скорее к Уолкерам, чтобы сообщить им радостную новость. Я приступаю к своим обязанностям со следующей недели, и мне сразу выплатят недельное жалованье, чтобы я могла купить себе все необходимое, в том числе и униформу для работы. Еще мне показали мою комнату в доме Диксон-Родов. Она находилась на верхнем этаже, и за окнами открывался красивый и торжественный вид на Уимпол-стрит. Обстановка в ней была очень приятна — кровать выглядела невероятно соблазнительно, на полу — нежно-зеленый ковер. Ему в тон — занавески на окнах. Был здесь и шкаф с книгами, и маленькое бюро, на котором я могла писать. Кроме того, в свободное от работы время мне позволили пользоваться печатной машинкой мистера Диксон-Рода. И еще секретарю полагалось почти целых два свободных дня. Половина субботы и целое воскресенье. В это время чета Диксон-Род уезжала отдохнуть на реку в Хенли в свое бунгало.