— А я думала, ты католик.
— Я действительно католик, — недоуменно ответил Джимми.
— А я думала католики против абортов.
В лесу было тихо. Еще раз взглянув на Джимми, Люси обернулась и пошла от него прочь.
— Вообще-то я против, — сказал Джимми. — Но в этом случае — за.
— Ведь это так удобно для тебя, не правда ли?
Джимми почувствовал, что начинает злиться. Он схватил Люси за руку, прежде чем девушка успела увернуться. Люси обернулась, и Джимми прочел на ее лице смесь злобы, презрения и страха. Кожа ее была липкой, губы сжаты в ниточку. Джимми всегда удивлялся тому, как менялась буквально за одну секунду внешность Люси. Вот и сейчас, еще недавно выглядевшая прекрасно, Люси казалась дурнушкой, и тем не менее, ощутив ее близость, Джимми почувствовал, как злость его уступает место желанию.
На деревьях над их головами ворковали лесные голуби.
Джимми не ослабил хватки, но, подавшись вперед, он коснулся языком губ Люси.
— Ты как змея, — сказала Люси.
— Действительно.
Джимми провел рукой по спине Люси, продолжая протискивать язык между ее зубами, пока она наконец не ответила на поцелуй. Затем, обвив руками шею Джимми, девушка прижалась к нему всем телом, почти что повиснув на руках, так что Джимми пришлось подхватить ее.
— Я люблю тебя, — простонала Люси. — Я по-настоящему люблю тебя, и ты это знаешь.
Джимми огляделся поверх головы Люси. Чуть слева под деревьями была как бы небольшая лужайка.
«Это будет в последний раз», — сказал он себе.
Он поднял Люси на руки и понес ее к лужайке. Земля была сырой и не очень чистой, но у них не было времени искать другое место. Джимми снял пиджак и бросил его на влажную траву. Люси кинула на землю свитер. Девушка расстегнула туфли и сняла колготки. Джимми встал перед ней на колени, не сводя глаз с белоснежной кожи ее бедер и треугольника белокурых волос, который не могла скрыть, как всегда, короткая юбка девушки.
Джимми расстегнулся, хотя второпях пальцы отказывались ему повиноваться, Люси наклонилась, и губы их слились в страстном поцелуе.
Джимми на секунду отстранился, а затем повалил девушку на землю. Он провел пальцами по синим ниточкам вен, проступающим сквозь прозрачную кожу, и видя, как закрываются глаза и открывается рот Люси, которая была уже на вершине возбуждения.
— Джимми, — шептала она.
Торопливо освободившись от одежды, Джимми вошел в нее, скорее чувствуя, а не слыша сдавленные стоны наслаждения. Ноги Люси обвились вокруг его бедер, а руки потонули в волосах Джимми. Они катались по земле, не видя ничего вокруг себя. Раздражение Джимми потонуло в этом порыве страсти, но не растворилось вовсе. Он кусал губы и плечи девушки, зная, что делает ей больно, но руки Люси все крепче сжимали его плечи, а ноги обвивались вновь и вновь вокруг бедер. Когда Люси вскрикнула, послышалось хлопанье крыльев — голуби, испугавшись, поднялись в воздух. Джимми не слышал ни стонов Люси, ни криков встревоженных птиц. Глаза его были закрыты, а зубы оскалены, как будто он вот-вот зарычит. Наконец он застыл поверх Люси, положив голову ей на плечо. Люси лежала, глядя в небо сквозь листья дерева. У нее пересохло в горле, лицо горело.