На этот раз их было пятеро. Не те, что приходили раньше, но все они мало чем друг от друга отличались. Эти люди тоже были в костюмах и галстуках и, стоя перед ними в халате и ночной пижаме, Дарси чувствовал себя абсолютно беззащитным и словно бы раздетым.
— Почему вас так много? — спросил он. Было половина седьмого утра.
— Дарси Клегг? — спросил один из полицейских.
— Вы прекрасно знаете, кто я такой. Да, я — Дарси Клегг.
— Я — уголовный инспектор Хелли, из отдела по борьбе с мошенничеством в особо крупных размерах.
Остальные четверо окружили Дарси со всех сторон, как будто боялись, что, несмотря на больное сердце и их численное превосходство, он прорвет их цепь и кинется бежать по собственному газону, а затем перепрыгнет через забор и скроется в полях.
— У меня есть ордер на ваш арест, — продолжал инспектор.
Он зачитал обвинения и напомнил Дарси о его правах. Дарси казалось, что все это происходит как бы не с ним, а скорее напоминает сцену из низкопробного полицейского телесериала. В последнее время в моменты, когда Дарси решался трезво взглянуть на ситуацию, он представлял себе, что полицейские явятся за ним именно так, и приходил в ужас от этой мысли, тем не менее сейчас, когда это действительно произошло, все казалось таким малозначительным, почти комичным. Дарси, наверное, даже рассмеялся бы, если бы в этот момент не обернулся и не увидел перекошенные лица домашних, столпившихся на лестнице. Фредди и Лаура выглядывали, как сквозь прутья клетки из-за дубовых перил. За ними стояла Кэтти в коротком халатике, из-под которого видны были босые загорелые ноги. Люси зачем-то уехала на несколько дней в Лондон, вспомнил Дарси. Он знал, что полицейские тоже смотрят на его дочь. Дарси еще раз осознал, насколько она красива, и горло его сжал спазм стыда и отчаяния при мысли о том, что это из-за него Кэтти подвергается сейчас этому унизительному осмотру. Рядом с Кэтти стоял Барни. Юноша потирал ладонью подбородок и, казалось, был все еще не в силах поверить в то, что происходило сейчас на его глазах.
На Ханне был шелковый халат поверх такой же рубашки. На нее полицейские тоже смотрели довольно пристально, и Дарси знал, что позже они будут вспоминать всю эту сцену и смеяться над ними. Руки его непроизвольно сжались в кулаки, и Дарси стал прикидывать в уме, что произойдет, если он смажет одному из своих конвоиров по физиономии — наденут ли на него наручники или просто прикажут держать руки за спиной. Вновь захотелось смеяться, но тут же подпрыгнуло в груди и отозвалось болью сердце, напоминая о том, что Дарси был стар и виновен почти во всем, в чем его обвиняли.