— Садись сюда, Гордон, — предложила Марсель. — Мне уже пора ехать забирать детей с репетиции рождественской пьесы.
— Нет, Марсель, — запротестовала Вики. — Не надо уходить только потому, что пришел Гордон.
— Останься, я не видел тебя сто лет, — они уговаривали Марсель хором, так как обоих она, видимо, устраивала в качестве своеобразного буфера между ними.
— Ребенок просто чудный, — Марсель наклонилась, чтобы еще раз полюбоваться малышкой. — Я вам от души завидую.
Лицо Марсель выглядело печальным. Наверное, ей тоже хочется еще одного ребенка, а непреклонный Майкл Уикхем никак не соглашается. Гордон вспомнил, как однажды летом на пикнике Майкл, язык которого развязался от выпитого пива, сказал ему: «Эти чертовы дети — как вампиры, норовят отнять каждый час времени, высосать каждую каплю энергии, и моей, и жены — и все-то им мало. И почему мы их только заводим?» А в это время вокруг них носились дети всех возрастов, отовсюду слышались крики: «Это несправедливо!», «А-а-а, он меня ударил!». Гордон не помнил, что он ответил тогда Майклу.
Когда Марсель ушла, Гордон пересел в кресло и взял из рук Вики ребенка. Он глядел на крошечное личико дочки и видел немало общего с мордашками Мэри и Элис. Вроде бы все то же, но одновременно и что-то другое. Подержав немного дочку, Гордон переложил ее в кроватку, стоявшую рядом с койкой Вики.
— Марсель принесла мне перекусить. Я была голодна, — сказала Вики. На столике около кровати стояла белая коробка с остатками какого-то довольно аппетитного пирога и два пирожных. Вики была сладкоежкой. Гордон почувствовал себя виноватым: ему даже не пришло в голову привезти Вики чего-нибудь вкусненького, хотя он и знал, что в больнице кормят однообразно. Гордон взял руку жены в свою и стал перебирать ее пальцы. В последние недели беременности у Вики очень сильно опухали руки, и ей пришлось снять все кольца.
— Ты все еще хандришь? — спросил Гордон.
— Уже не так сильно, — слегка поморщившись от боли в шве, Вики откинулась на подушки. — Все эти дурацкие швы.
Гордон не видел живот Вики с того дня, когда присутствовал при родах. Он попытался себе представить шов, как раз над пятнышком вьющихся темных волос, в том самом месте, куда он так любил целовать Вики. Наверное, шрам будет напоминать закрытый рот. Доктор сказал, что со временем он превратится в едва различимую светлую полоску.
— Тебе скоро станет лучше, — успокоил он жену.
— Я знаю. Со мной все в порядке. А как ты? У тебя был тяжелый день?
Разговор получался натянутым. Видно было, что они оба думали каждый о своем.