— Вот диво, ведь в прошлую осень кто-то был тут, — показывал он на сваленное дерево. — Его не промышленники срубили, видишь кругом обрублено, по-женски. Орехи добывали девчата.
Козлов был прав, кедр был срублен неопытной рукой. Это открытие окрылило наши надежды.
Утром, продолжая путь, обследовали северный склон горы, под которой ночевали, и там тоже обнаружили такую же порубку. Спустились ниже. Тропа неожиданно расширилась, и на ней мы увидели свежий отпечаток конских копыт и след волокуши.
— Где-то близко люди живут, охотнику волокуша зачем? — говорил Козлов, поторапливая коня.
Спустились на дно сухого распадка. Вдруг к нам выскочила мохнатая собачонка. От неожиданности она остановилась, ее обвислые уши насторожились, она взвизгнула и стала улепетывать своим следом.
Сомнений не было — близко жилье. И действительно, вскоре впереди показалась струйка дыма.
— Люди!.. — крикнул Козлов.
За поворотом перед нами словно вырос барак, и сейчас же неистово залаяла все та же лохматая собачонка. Мы остановились, слезли с лошадей. В открытой двери показалась женщина, да так и застыла в страхе.
— Не бойтесь: свои!.. — крикнул я.
А женщина оцепенела. Она хотела крикнуть, но звука не получилось. Из руки упало на пол блюдце и разбилось.
— Мы свои, — повторил я, поднимаясь на крыльцо.
Женщина пропустила нас внутрь помещения.
В углу, освещенном небольшим пучком света, падающего из окна, сидело за столом четверо мужчин.
— Здравствуйте!.. — произнес Козлов.
Сидящие за столом повернулись и тоже замерли в недоумении.
Наша встреча оказалась обоюдонеожиданной, и какую-то долю минуты мы молча рассматривали друг друга.
— Документы у вас есть? — послышался голос низкого тона, в котором явно прозвучала растерянность.
— Мы из экспедиции, — с трудом произнес я и нахлынувшая вдруг радость перехватила горло, от запаха чего-то вкусного, жарившегося на плите, у меня помутнело в глазах. Мужчины продолжали испытующе осматривать нас с головы до ног.
Только теперь, взглянув на них и на свою одежду, я все понял. На нас были трикотажные рубашки, совершенно выцветшие от солнца, дождя и костров, украшенные множеством заплат, а вместо брюк — настолько странное одеяние, что для него невозможно было придумать названия. Худые, истощенные лица и обнаженные части тела до крови были изъедены мошкой и комарами. На ногах поршни, наружу шерстью, а у пояса — охотничьи ножи. Мы скорее напоминали пещерных людей, случайно попавших в барак, или бродяг, чем участников экспедиции.
— Какие документы, мы вот уже месяц хлеба не ели, — процедил сквозь зубы Козлов.