Чем ближе находились к нему люди, тем сильнее было их удивление, но и сидевшим на дальних рядах было видно насколько коротко и аккуратно подстрижен капитан Громобоев, что он выбрит и опрятно одет. Сапог конечно за сиденьями не было видно, да их и не было, он дома переобулся в туфли. Зал пребывал в недоумении. Генерал же, завершив тираду, вытянул руку с указующим перстом, наконец, снизошёл и взглянул на свою жертву. И сразу понял, что попал впросак.
А Громобоев, словно киногерой самодовольно сиял в лучах славы, он был готов к этой схватке, и вышел из нее победителем. Отравленная стрела пролетела мимо цели, коварная домашняя заготовка генерала обернулась пшиком. Кто-то хохотнул. Никулин же надулся и покраснел ещё больше, казалось, он либо лопнет, либо его хватит удар. Генерал гневно и недоумённо взглянул на полковника Алексаненко. Шестёрка из Политуправления тоже покраснела и вжала голову в плечи. Начальству надо было как-то выходить из создавшейся нелепой ситуации. Но как?
Генерал Никулин слегка замешкался, в зале послышался шёпот, смешки, удивленный ропот.
— Я не в сапоги обут, а в новые чистые туфли, — подал Эдик реплику первым. — И причёска…
— Товарищ капитан, — нашёлся Никулин, — Да, я вижу, что вы подстриглись, но для такого совещания стричься надо аккуратнее…
Большинство сидевших в зале начали понимать, что разнос был делом личным, офицеры рассмеялись. Вышло так, что с этой обличительной речью Никулин плюхнулся своим массивным генеральским задом в глубокую огромную лужу размером во всю сцену. Эдуард сел на место и расцвёл. Сосед майор покосился, не выдержал и спросил:
— Чего это он к тебе привязался?
— Да, так, это у нас личное…
Майор уважительно покачал головой.
— Ну, ты парень даёшь! Иметь личного врага в лице Никулина — это роскошь, которую мало кто себе может позволить. Поверь, вредно для здоровья…
Дальнейший ход совещания был скучен и генерал Никулин потерял к нему всяческий интерес. Доклад он прочел без задора и вдохновения, назначенные «дежурные» выступающие в прениях, мямлили в основном ни о чём. Вскоре половина сидевших в зале военных, задремали или даже откровенно уснули. Эдик мужественно боролся со сном, зная коварный нрав своего недруга. И точно, так и случилось.
— Капитан Громобоев! Вам не интересно? — вдруг рявкнул Никулин на середине выступления какого-то майора из далекой Кандалакши.
Эдик резко вскочил на ноги, давно ожидая какой-нибудь подлянки со стороны начальства.
— Никак нет, товарищ генерал! Мне крайне любопытны достижения танкового батальона в работе по укреплению воинской дисциплины и войскового товарищества, радуюсь тому, что у них в Кандалакше все офицеры перестроились.