— Конечно, нужна, — обрадовался Эдик возможности забрать свое огромное фото.
Майор завел его в свой кабинет, где на стульях и креслах стояли готовые портреты в рамках, а его фото лежало отдельно на столе. Вдоль стены громоздилась вывеска с лозунгом: «Наши маяки».
«Эх, не вышло помаячить», — кольнула Эдика мысль.
— Бачишь, який ты гарный! Це я тоби проявлял, печатал и ретушировал! Ну, ты и в жизни хлопчик нэплохой. Держи фотопортрэту и владэй!
Майор вручил Эдуарду фото, сразу же потерял к нему всякий интерес, и занялся сортировкой портретов по алфавиту для доски почета.
Громобоев скрутил свой большущий фотопортрет в трубочку, завернул в лист ватмана, затем в газету и помчался искать друзей. Однако, увы, пельменная уже опустела: либо ребята уже выпили свою норму, либо у них закончились деньги.
Капитан в одиночестве проглотил пару кружек кислого пива и поехал в гарнизон. Дома он пришпандорил фото к двери в спальню и написал сверху надпись фломастером: «Перестроившиеся офицеры округа»…
Ирина взглянула на Эдика и покрутила указательным пальцем у виска…
…Ах, да, что-то мы о ней, о молодой жене, в нашем повествовании совсем забыли. А напрасно! Ну да об этом скажем в следующей главе…
Глава, в которой наш герой познает неверность и предательство, дерется с соперником, попадает в дурдом, и убеждается, что верно гласит поговорка: от сумы и от тюрьмы не зарекайся.
После завершения совещания Эдик вернулся в «поля», а точнее сказать, в леса. Убыл в лагерь рано, ещё до рассвета, чтобы успеть на электричку. Нежно чмокнул дремлющую замученную супругу в щёку, пообещал ей привезти корзину грибов и бидон ягод, полевые цветы. Ирина сладко потянулась, буркнула типа, не мешай и отвернулась досыпать. Эдик не стал настаивать на проводах, ведь молодой жене нужно вставать лишь через час. Месяц назад она сумела удачно устроиться на работу в медпункт полка, на одну зарплату офицера жить трудно.
«Ладно, пусть милая ещё поспит», — с нежностью подумал Громобоев, и вышел из комнаты на цыпочках.
Добравшись до полевого лагеря, капитан развернул бурную деятельность, чтобы не быть обвиненным в бездействии и попытке срыва политической и воспитательной работы с «партизанами». Конечно, как же обойтись без политической работы с приписным составом? А ну, случится какая идеологическая диверсия? Вдруг все эти токари, слесари, водители автобусов и грузовиков, получив оружие и боевую технику, вздумают дружно дезертировать и сдаться в плен войскам НАТО!
Громобоев теперь на утреннем построении бился за необходимое количество рабочих рук, за каждого солдата и ежедневно вырывал у ротного и зампотеха двух-трех бойцов, не слушая их протестующие вопли об устройстве парка боевой техники, складов и прочих задачах. Солдаты, выхваченные из цепких лап майора Изуверова, таскали ошкуренные стволы, распиливали их пополам на своеобразные доски-горбыли и оббивали каркасы, сколачивали столы и лавки.