Пойди и узнай, Нани, пойди и узнай, набери красок. Принесешь в руках прошлое, разноцветное, зримое, отдашь старой Са – она тебе из него время сошьет, будешь в своем времени ходить, станешь взрослой. Огонь слушаться станет, мужчины в глаза начнут смотреть, еду из своих рук сможешь давать. Всего лишь – пойди да узнай, каким был мертвый лес до того, как умер. Только помни про Подглядевшего, помни, отчего погиб лес.
Шепчет старая Са, тянет нити…
***
– Так значит, в объедках птичьих ковыряться собралась?
– Ну да, – улыбнулась Нина, стряхивая хвоинки с куска сала. Болтал мелкий ручей, прозрачная вода цвета чая звенела об гальку. И пахло чаем, брусникой, теплым медовым ветром с полян. Хотелось лечь, подставить нос солнечным лучам и слушать, как шуршит в корнях мышь – или бурундук? Просто слушать, не думая об изменениях популяции, зависимости этих изменений от среды, определении вида мыши по тонким, обглоданным птицами и временем косточкам и прочих дипломных вещах. Ковыряться в птичьих объедках. Нина дожевала последний сочный, пропитанный чесноком кусочек и растянулась на теплой сухой хвое. Саня с довольным вздохом потянул из пачки «беломорину».
– Вот ты зоолог, да? В зверье разбираешься? А знаешь, почему филин в темноте видит?
– Почему? – улыбнулась Нина.
– А у него глаза огненные, он себе глазами дорогу освещает, а ежели что, так и поджечь может… – Нина прикусила губу, чтобы не рассмеяться, Саня заметил и буркнул: – Думаешь, вру… Деда моего двоюродного видала?
Нина кивнула. Утром, собравшись, она заглянула в соседский двор и наткнулась на невероятно древнего, трясущегося старика, – костистое лицо, пегие волосы, дрожащий в вечном испуге рот. «А лазать туда… нех! Нех туда лазать!» – брызгал слюной старик. Сухие птичьи пальцы вцепились в Нинин рукав. «Огонь кругом, понимашь? Кругом огонь!» Нина отступила, но из избы уже выскочил Саня, схватил деда под локоть, успокаивающе забормотал. Старик обмяк, позволил увести себя в дом. «Ты не забаивайся, дед просто у нас на голову больной маленько, а так добрый, не обидит», – буркнул потом Саня, и Нина постаралась поскорее выкинуть происшествие из головы.
– Ну так вот… – Саня старательно обмял папиросу, закурил. – Они с братаном, с моим родным дедом, значит, пошли куропатку пострелять, да сдуру под Чертовыми Пальцами заночевали. Как филины заухали, так у них сердце в пятки ушло – а деваться некуда, не уходить же потемну. Всю ночь у костра тряслись, спать не ложились, – известно, филин к несчастью кричит. А как рассвело, им обидно стало, что птица на испуг взяла. Ну и полезли на скалы – гнездо искать. Чего хотели – сами не знают, может, птенца домой притащить, может так, друг перед другом хвалились. Дед-то приотстал, а брат его шустрей оказался – нашел щель, где филины жили, заглянул туда. Дед к нему бросился, да не успел, повезло ему… Филин-то от шума проснулся и глаза открыл. Не любит, когда в доме тревожат… Ну и поджег.