— А с работой как? — с насмешкой спросил Корытин. — Поди, немедля уволишься?
— Уж это никак нет! — присвистнул Гошка. — Увольнять меня закон не разрешит. Беру лошадей только с сохранением оклада жалованья. А как же: я не для себя, для государства стараться буду. Надо понимать, граждане-товарищи.
— Ладно, Полторанин, — сказал парторг Денисов. — Бери лошадей. Попробуй, а мы постараемся помочь. Что тебе потребуется?
— Да ничего! — рассмеялся Гошка. — Давайте мне моего Кумека, да инвентарь положенный.
Он небрежно бросил на плечо пиджак и, дымя папироской, направился в дальнюю конюшню седлать своего мерина. Члены комиссии молча проводили его взглядами, переглянулись: парень, как ни крути, прав. На все сто процентов.
Коз в Черемше не было — проку от них мало, к тому же большинство хозяев держали коров. А козёл был — единственный в селе, беспутный бродяга и алкоголик, Звали его Ромкой.
В Черемшанское высокогорье Ромка попал случайно, крохотным пушистым козлёнком, которого привезла о собой жена бывшего начальника строительства Петухова — большая любительница всякой живности. Через год она уехала (здешний климат оказался вредным для её здоровья), а козлёнка бросила, оставила в рябиновом палисаднике коттеджа. Инженер Петухов сутками невылазно торчал на стройке, ему было не до экзотического козла, крайне избалованного, привыкшего по утрам жрать шоколад. Он попросту отделался от козла, сплавив его на конный двор, на руки услужливому Евсею Корытину.
Так Ромка стал ничейным, общественным козлом.
Очень скоро он забыл про шоколад, жизнь приучила его к овсу, жёсткому сену и чёрствой корочке хлеба. А мужики-возчики приучили к водке: уже к осени Ромка запросто выпивал четвертинку, которую под дружный готот ему вливал в горло кто-нибудь из возчиков. Потом, оправдывая своё происхождение и породу, он начинал козлить: брыкаться, бодаться, мекать, всячески куражиться, как и подобает пьяному козлу, на потеху не менее пьяным возчикам и конюхам.
По субботним дням, когда обычно приходил очередной обоз "с низу", из города, Ромка уже с утра делался крайне беспокойным, назойливым и агрессивным. Он являлся к открытию сельмага, ровно к восьми, занимал свою привычную позицию справа от крыльца и, не моргая, следил дерзкими ореховыми глазами за каждым покупателем: его интересовали водка и сладости. Насчёт выпивки тут редко везло, зато перепадали леденцы, кусочки сахара или жгутики "слайки" — вяленой бухарской дыни, которую Ромка любил до умопомрачения. С козлом предпочитали не связываться, давали ему, если просит, кидали какую-нибудь подачку. Ромка отказов не терпел, нахально бежал рядом и мекал, а то, разозлившись, случалось давал под зад — рога у него были хоть и ломаные, но довольно крепкие.