— Чем? Умозрительными рассуждениями? Вы что, изучали риторику в университете? С каких это пор туда принимают женщин?
— Вы правы, я лишь умею немного читать и писать. Но посудите сами — Витолду двадцать семь лет. Все эти годы он не был опасен для окружающих. Вы разговаривали с челядью и шляхтой. Вы знаете — его все любили и уважали. Его никто не боялся, несмотря на то что историю про оборотней там знают даже дети. Как думаете почему? Дело в том, что до недавнего времени существовал артефакт, который сдерживал оборотня. Он много лет хранился в семье, передаваясь из поколения в поколение. Если посмотрите хроники, вы заметите, что за триста лет было не так уж много случаев нападения оборотней на людей, кончавшихся смертельным исходом. Один-два человека в каждом поколении. Три-четыре убийства за столетие! Дюжина за все время! Ежемесячно от рук грабителей и наемных убийц в стране погибает гораздо больше народа! И вдруг — как снежный ком. Мирчо Хаш, его жена, несколько человек из числа горожан — за какие-то два года. Причем большинство — за последний месяц!
За моей спиной тихо хмыкнул Коршун, который в отличие от дознавателя знал, что горожан убил вовсе не князь-оборотень. Все горожане и не упомянутый мною Тювик пали жертвой игравшего его роль Сусленя. Но ведь кому-то нужно было, чтобы народ испугался! Кому-то важно было представить как можно больше доказательств того, что Витолд должен умереть!
— Да, я обратил на это внимание. В монастырской гостинице, где я остановился, мне по первому требованию предоставили летописи за интересующий меня период. Но пока не понимаю, какая тут связь?
— А такая, что все это началось практически одновременно с исчезновением артефакта. И я очень сомневаюсь в том, что его украл сам князь, дабы развязать себе руки и без помех начать убивать.
— То есть вы считаете, что его украли? Зачем? Чтобы расправиться с Витолдом Пустополем?
— Да, и я найду вам того, кто украл артефакт и желает подставить его!
Вернее, попробую достать весомые доказательства виновности этого человека.
— Чем докажете? Учтите, что словам я не верю. Женщина легко может соврать, если ей это нужно!
— Вы оскорбляете Мать? — глухо прозвучал за спиной голос Коршуна.
— Сама Богиня безупречна, — тут же парировал дознаватель, — и наши людские речи не могут Ее оскорбить, ибо истинного бога не задевают такие мелочи. Это люди, существа мелочные, оскорбляются, слишком близко к сердцу принимая то, на что не стоит обращать внимания. Но вот дщери Ее — иное дело.
Отвечая рыцарю-истребителю, он смотрел прямо мне в глаза, и я медленно потянула из ножен меч.