Они действительно хотели избавить мир от оборотня, от опасной твари, от зверя, убивающего людей. Если бы речь шла о ком-то другом, не о князе Витолде, для меня было бы честью сражаться бок о бок с этими рыцарями — и да, убивать оборотней. А вместо этого…
Только на утро второго дня меня выгнал из добровольного заточения самый сильный враг — голод. Крепость пала, если можно так сказать, из-за отсутствия запасов продовольствия.
Госпожа Мариша аж руками всплеснула, когда я появилась на кухне. Вокруг меня засуетились, словно я была княгиней, к тому же только что вставшей со смертного одра. Мне подали пшенной каши, налили сбитня, отрезали кусок ветчины на толстый ломоть хлеба. Даже сласти откуда-то раздобыли. Это могло показаться приятным, если бы у проявленной заботы не было такого горького привкуса — в тот же самый день, когда я выбралась из добровольного заточения, состоялись похороны отца и сына Хашей, и кроме завтрака я получила вареные яйца и блины, чтобы помянуть покойников. Не знаю, как и где их похоронили. Да и не хотелось знать, если честно. Важнее было другое — в тот же самый день Коршун все-таки уехал к себе в Гнездо.
Он не зашел попрощаться, но я каким-то наитием угадала его отъезд и сразу после завтрака вышла на крыльцо, где он как раз проверял подпруги у своего коня. Вспомнилось, как почти два месяца назад, наткнувшись на него и тогда еще живого Тювика, я шарахнулась от них как от чумы.
Рыцарь-истребитель обернулся и подбодрил меня усмешкой. Я подошла.
— Вы все-таки уезжаете?
— Да.
— Почему?
— Меня зовут долг и честь.
— Долг? — Я вспомнила, что он осужден и долг как раз состоит в том, чтобы вернуться для приведения приговора в исполнение.
— Да. Я клялся честью исполнить свой долг. И я его исполнил.
— И вы теперь…
— Меня ждет пожизненный домашний арест. Собственно говоря, — он задрал голову к небу, глядя на бегущие облака, — это мое последнее путешествие.
— И вы больше никогда… И мы не увидимся…
— Даже с помощью магии, увы!
Я вспомнила наш ночной поход к волшебному зеркалу:
— А скажите, как же так все-таки получилось с тем… предметом? «Ястребы» следили за Пустопольем?
— Да. И очень давно. Практически с того самого дня, как некая женщина привела в Гнездо пятилетнего мальчугана и призналась, что родила его от оборотня. С той поры орден не спускал глаз с этой земли. Но поскольку по закону мы лишены очень многих прав, вмешаться удалось только в самый последний момент. И то, когда на горизонте замаячили «орлы».
— Хорошо, что это были именно вы! — вырвалось у меня.
— Ясная панна, — Коршун засмеялся, — если вы до сих пор желаете в меня влюбиться, последний раз советую этого не делать. Мало того что я намного старше вас и монах, так вы еще совершенно не в моем вкусе. Мне было приятно с вами работать, и если я о чем-то жалею, так это о том, что женщин в «ястребы» не принимают. И я не могу назвать вас сестрой по ордену.