Борода,
перекидывая
ломик из
правой руки в
левую,
ответила
грубияну:
-
Штаны,
говоришь,
снять? А
карандашиком
в глаз не
хочешь? Так, чтобы
мозги
вылетели! Я
тебе сейчас
устрою… эту,
как её…
Клавка
на секунду
затормозила,
вспоминая слово:
-
Трепанацию!
Тут и
закопаю!
Шурка
не ожидал
подобного
отпора. Как
говорится –
против лома
нет приёма….
Он
остановился
в
замешательстве.
Но вдруг
сильный удар
по затылку
свалил парня
в долгий
нокаут.
Кудрявый
рухнул без
чувств - прямо
на могилу.
Над
телом
поверженного
врага
распалённый
Прохор
помахивал
лопатой:
- Да
я за
Клавушку…
любого урою!
Ишь, Кудря!
-
Молодец,
Проша. Рвём
до хаты, пора
уже.
Собрав
имущество,
мародёры
пошли прочь
от злополучной
могилы. Вечер
приближался.
…Громадный
деревянный
истукан - в
два человеческих
роста -
сверкал
красными
глазами-рубинами.
Ветви
могучих
дубов
свисали над
плоской
гранитной
плитой, бурой
от крови, что
напитала
камень за
многие века.
Жуткий огород
с надетыми на
колья
черепами
опоясывал
древнее
капище.
Седобородые
жрецы в
длинных
белых рубахах
колотили по
бубнам и пели
монотонные
гимны, славя
жестокого
бога. Покорно
ожидали
своей участи
связанные жертвы,
подношение
на требу
злому духу.
Два десятка
человек –
мужчины,
женщины, дети
– знали, каков
будет их
конец.
Незавидный
жребий выпал
этим
несчастным:
бог
победителей
требовал
свою долю
кровью.
Длинноволосые
волхвы
стучали в
бубны всё
чаще. Жрецы
выкрикивали
одно слово,
выстукивая
ритм гулкими
ударами.
-
Яга!.. Яга!.. Яга!..
Яга!!!
Внезапно
появилась
девушка с
распущенными
рыжими
волосами и в
красной
рубахе до пят.
Глаза её
безумно
блестели. Яга
двигалась в
такт ударам,
словно звуки
бубнов
толкали её в
спину. Жрецы
стучали всё
быстрее,
девушка
дёргалась,
точно в
конвульсиях.
Вот она волчком
закружилась
в бешеном
танце –
жутком и
прекрасном
одновременно.
Вдруг
бубны резко
стихли.
Безумная
танцовщица
свалилась на
землю. Яга
хрипела и
колотилась,
на губах её
показалась
пена.
Казалось, она
вот-вот
испустит дух.
Два жреца
склонились
над ней и
сорвали
платье, с
треском
разорвав
материю.
Голая
девушка
валялась на
земле, изгибаясь
и шипя, будто
змея. Снова
ударили бубны.
Один из
жрецов
полоснул
себя ножом по
запястью и
протянул
окровавленную
руку рыжеволосой.
Девушка
жадно
припала к
ране.
Через
минуту Яга
вскочила.
Лицо её было
оскалено,
точно волчья
пасть, глаза
горели адским
огнём. Жрец
протянул
ритуальный
нож…
Шурка
очнулся. Вот
ведь, ужасы,
какие могут присниться!
На небе уже
зажглись
звёзды, появилась
луна.
Наступала
ночь.
Кудрявый
сел,
постанывая и
держась за
голову,
трещавшую от
невыносимой
боли. Практикант
не мог
соображать
совершенно –
в мозгах его
царил кавардак.
Но
постепенно
Шурка начал
приходить в
себя.
Беспорядочная
мозаика
фрагментов
потихоньку
сложилась в
одно целое.