Неказистый? Тем лучше. Зато обаятельный, именно в простоте.
Модель такая утвердилась в советском искусстве надолго, не пуская на сцену, экран колоритность, яркость. Трагедия такого артиста, как Луспекаев, на совести тех, по чьим меркам он в молодые годы был чересчур хорош.
Следовало стать инвалидом, чтобы заслужить успех в «Белом солнце пустыни».
Отечественный неореализм, в отличие, скажем, от итальянского, сосредоточился на скромном, отвечая демократическим вкусам. Уж кому что…
Для одних народный характер Софи Лорен воплощала, для других фактурность, породистость считалась грехом, карьеру стопорящим, не только, кстати, актерскую.
Олег Ефремов при своей неприметности мог бы быть и профессиональным разведчиком: не отличишь в толпе. Но это качество и сделало его для советских людей эталоном.
Таксистам, работягам, хорошим парня, воплощенным им в кино, на сцене, — веришь. Безыскусность в таких персонажах воспринимается как достижение мастера. Но стоит чуть рамки расширить, и брезжит бесцветность. Скажем, в «Беге» Алова и Наумова Олег Ефремов — полковник царской армии, соседствуя с блистательным, всегда разным Евстигнеевым, жухнет. Не наша еда — лимоны, как говаривал дядя моего мужа композитор Юрий Шапорин… Крамольная мысль закрадывается: да артист ли он по природе своей?
Лидер, вождь, борец — это да! Другой бы и не смог пробить «Современник». Игорь Кваша в интервью «Независимой газете» поделился: чиновники разбегались, прятались, когда в коридорах их ведомств появлялся Ефремов, бесстрашный, разящий. Кваша добавляет: нам в ту пору нечего было терять. Но, на мой взгляд, когда терять нечего — хорошего мало. В российской истории такое известно к чему привело. И матерок ефремовский, Квашей вспоминаемый с восхищением, возможно, не стоит считать проявлением героизма.
Нормальные люди, когда им хамят, теряются, не потому, что трусят.
Однажды на моей памяти Олег Николаевич, приглашенный к нам в Переделкино, выпив еще не сильно и вглядевшись в одного из гостей, спросил: «Скажите, меня занимает, как режиссера, вот вы, бездарность, сами-то это сознаете в себе?»
Тишина наступила гробовая. Жертву Ефремов нашел безошибочно. Директор института Мировой литературы имени Горького Иван Иванович Анисимов звезд с неба вправду не хватал. Но и сейчас помню, как побурело, взмокло его лицо. И мамин вопль: кто хочет чаю?!
Олег Николаевич, наверно, не знал, на исследование человеческих особей это не влияло, но бездарный Иван Иванович только что сына потерял. И так уж срослось, завязалась, что я оказалась свидетельницей его, Бориной, гибели.