Что и говорить, меры разумные, но в конкретных условиях 30-х годов не слишком актуальные. Не за горами была Большая чистка, когда текучесть сотрудников следствия, суда и прокуратуры достигла предела, а судопроизводство велось по упрощенной и ускоренной схеме разного рода особыми "тройками" и "двойками". Под конец жизни Лаврентий Павлович попытался упразднить последний внесудебный орган — Особое совещание при МВД, но не успел, и по иронии судьбы стал последней жертвой другого внесудебного органа — Специального судебного присутствия, судившего участников мнимого "бериевского заговора" без участия прокуроров и адвокатов.
Берия приходилось заниматься не только судами, но и повседневными нуждами людей. Так уж сложилось исторически, что органы госбезопасности занимались не только своими прямыми обязанностями, но и народнохозяйственными проблемами, и надзором за религией и культурой, и повседневным бытом, ибо всюду возникали весомые поводы для "антисоветских настроений", за всеми сферами народной жизни нужен был глаз да глаз.
20 ноября 1930 года Берия и Реденс подготовили совместный доклад "О настроении рабочих и служащих города Баку и его районов в связи с продзатруднениями". Картина представала удручающая: "Рабочий (член партии) газового отдела Сураханского района в заявлении, поданном в Сураханский райсовет относительно квартиры, дает оценку переживаемого момента с явно антисоветской точки зрения. "Нас не считают за людей. Действительно, большое сходство настало современной политики с политикой Николая II… Заставляют идти к царю — с петициями в Райсовет… Товарищи Райсоветчики, выжмите из своих мозгов искру сочувствия к рабочим".
На заседании бюро ячейки, где заявление рабочего было осуждено как антипартийное, он разорвал партбилет и заявил о выходе из партии". Царские времена с ностальгией вспоминал старый беспартийный рабочий Илья Чернов, проработавший на бакинских заводах более 40 лет: "Раньше Николай плохой был, а жили как люди. Теперь говорят хорошо, а нигде ничего не добьешься. Не разберешь, что делается. Советская власть нехорошо делает". А беспартийный рабочий 1-го Бурового управления Ленинского района Александр Клейн возмущался: "В наших газетах пишут, что в Германии рабочие живут плохо, что там ничего нет, большая безработица и т. д. Все это неправда. В Германии лучше живется рабочим, чем в СССР. Вот приезжали из Германии и рассказывали, что у них прислуга ходит в лучшей одежде, чем мы".
"Ни в одном государстве нет такого хаоса, как у нас, — утверждал хронометрист отдела турбинного бурения беспартийный М. Шишков. — А главковерхи везде и всюду кричат о том, что мы выполняем пятилетку и догоняем Америку. Таких порядков нет даже в самой отсталой стране, к примеру в Индии. Рабочий кушает как свинья, а если станет говорить правду, то его считают антисоветским элементом. Все отправляют за границу, нас морят. А теперь там не принимают, так давай нас давить очередями. На собраниях кругом кричат — у нас есть, у нас много. А мы хлопаем. Дураками нас считают. Мы же все понимаем и прохлопали все хорошее". А рабочий завода имени Пятакова перс Исмаил Хазрат был краток, но категоричен: "Кто сказал, что это продовольственные затруднения. Это приходит время, когда большевики должны подохнуть".