Если он и уловил что-то неладное в ее коротких, отрывистых фразах, то не подал виду.
– Я рад, – кивнул он, садясь рядом. – Почти всю ночь волновался за вас.
Ее сердце, и без того беспорядочно колотившееся, пропустило удар.
– За меня?
– Конечно. Как я мог не волноваться?
Кейт прикусила губу. Опять его чертова вежливость! О, она не сомневалась, что он искренне тревожился и его сочувствие неподдельно, но вызвано природной добротой, а не каким-то особенным чувством к ней.
Впрочем, она ничего другого не ожидала. Но и лишиться последней надежды не могла.
– Простите, что потревожила вас так поздно, – тихо сказала она, чувствуя себя обязанной извиниться. Но, честно говоря, у нее голова кружилась от счастья. Он здесь!
– Вздор! – отмахнулся Энтони, слегка выпрямившись и окидывая ее суровым взглядом. – Страшно подумать, что вы могли остаться одна во время грозы! Хорошо, что я оказался рядом.
– Обычно во время грозы со мной никого не бывает рядом, – призналась Кейт.
Энтони нахмурился:
– И некому вас успокоить? А родные?
– Они не знают, что я по-прежнему боюсь грозы.
Энтони медленно кивнул.
– Понимаю, – проговорил он размеренно и негромко, – что часто бывает очень трудно разделить свои терзания с теми, кого любишь больше всего.
Кейт одарила его теплым мудрым взглядом. На какую-то долю мгновения у Энтони возникла совершенно абсурдная мысль, что она каким-то образом узнала о нем все, до последней мелочи, от момента рождения до уверенности в собственной скорой смерти. Казалось, в эту секунду, при виде Кейт с обращенным к нему серьезным лицом и полураскрытыми губами он отчетливо осознал, что именно она, единственная из всех на этой земле, действительно его знает.
Это волновало.
И более того, ужасало.
– Вы очень умны, – прошептала она.
Он не сразу вспомнил предмет их разговора. Ах да, страхи. Ему лучше других известно, что это такое.
Но сейчас Энтони попытался свести все к шутке:
– Большую часть времени я бываю глуп, как пробка.
Кейт покачала головой:
– Нет, думаю, вы попали в самую точку насчет страхов. Я, разумеется, ничего не говорю Мэри и Эдвине. Не хочу их тревожить. – Она на секунду прикусила губу: смешной привычный жест, который Энтони находил невероятно чувственным. – Но если быть верной себе, – продолжала Кейт, – нужно признать, что мои мотивы не совсем бескорыстны. Помимо всего прочего, мне не нравится казаться слабой в глазах окружающих.
– Не такой уж незамолимый грех, – пробормотал он.
– Полагаю, вы и тут правы, – улыбнулась Кейт. – Но я осмелюсь высказать предположение, что и вы страдаете тем же грехом.