— Помалкивай, сынок, я сам и огонек разожгу. — Схватил он кочергу, стал истопником у котла, — развел огонь — занялся варкой плова. К одному котлу подошел, к другому подошел, — помешал, — готово! Оказывается, не доварив, засушил он и мясо и рис. Ешь, Ултан, подавись!..
Был там один слуга, звался он Парманкулом. Освободил его когда-то Алпамыш от рабства. При Ултане начальником поварни он стал — бакавулом. Зашел в тойхану маленький Ядгар. Увидел его бакавул — закричал:
— Чего тебе здесь надо, проклятый щенок! — Размахнулся он половником, ударил Ядгара, — раскровянил ему рот.
Култай-Алпамыш, видя это, такое слово сказал Парманкулу:
— Ветер шелестит густой листвою верб.
Косточка одна для плова не ущерб.
Э, дурак, за что Ядгара ты побил?
Ведь его отец султаном нашим был.
Вспомни, Алпамыш тебя освободил.
Иль тебе Ултан мозги перекрутил?
Так ты Алпамыша за добро почтил!
Косточка одна — для плова не ущерб.
С этими словами взял он из котла большую мозговую кость — дал Ядгару. Схватил кость обрадованный Ядгар, зубами в мясо вгрызся и, мясо жуя, побежал к матери. Видя это, один бек из прихвостней Ултана, сказал:
— Что-то этот Култай мутит народ. Надо отнять кость у Ядгара.
Другие сказали — Ничего! Култай тоже ведь в чести сегодня. Поважничать хотел — костью угостил мальчишку. Пусть полакомятся…
Узнала об этом случае жена Парманкула, — прибежала — на мужа раскричалась:
— Чванный, глупый сыч, над кем ты власть берешь?
Чувствую, что завтра в полдень ты умрешь.
Сироту избил, а сколько сам сожрешь?
Завтра смертный страх тебя повергнет в дрожь!
Ты мои слова печальные услышь:
Своего поступка ты не утаишь, —
Как бы не узнал об этом Алпамыш!
Лучше б ты подумал, кто тот муж седой,
Так легко носящий бурдюки с водой:
Это — не пастух Култай пришел на той,
Это Алпамыш пришел из дальних стран!
Головы лишится завтра твой Ултан!
Выслушав ее речь, муж ее, бакавул Парманкул, тоже одно слово сказал ей:
— С детства ты была пронырливой совой.
Дура! Придержи язык болтливый свой.
Кто тебе сказал? Узнает шах Ултан, —
Ты за эту речь ответишь головой!
Тогда жена его сказала ему еще одно слово:
— Глупостью меня напрасно не кори.
Ты на это дело так, как я, смотри:
Разве дед Култай моложе Байбури?
Ты помог ли бию бурдюки таскать?
Старику ль такие бурдюки таскать?
Этому бурдюк — нестоящая кладь!
Тут-то я смекнула: борода — обман:
Бек наш — Алпамыш вернулся, пахлаван!
Если ты при нем избил Ядгара тут,
Утром непременно кровь твою прольют.
Люди, видишь сам, его не узнают.
Он врагам своим устроит Страшный суд.
Ходит он в народе, как простой чабан, —