Вот засада, куда же это я угодил?
Ну ладно, хватит валяться, пора как-то поучаствовать в событиях… для начала сесть.
Я поднапрягся и перешел в сидячее положение без особых проблем, но при попытке оглядеть себя застыл с отвисшей челюстью. Глазам моим предстал вовсе не я сам… ноги в высоких сапогах, штаны странного покроя, широкий пояс, такой же, как у стоявшей вокруг троицы, на них меч, какой-то мешочек.
Откуда это все?! Я никогда не носил ничего подобного!
– Порази меня боги, точно непорядок, – пробормотал Ярх. – Вот так сранство! Срезали дорожку, называется!
Но я его не слушал, я поднял левую руку и принялся ее рассматривать.
Так, шрама около большого пальца, полученного мной в десять лет, на месте нет… Неужели, нет, этого не может быть… но как еще тогда объяснить, что я чувствую себя неловко, неудобно, словно нацепил на себя чужую одежду?
Перед глазами закружилось, в ушах возник гулкий звон…
Так, нет, не хватало еще грянуться в обморок, словно девчонке, – я сжал зубы и задышал так глубоко, как только мог. Ничего, все объяснится, как-нибудь развеется, и я перенесусь обратно из тела этого Рыжего в свое, ведь мне чужого не надо, свое бы сохранить.
Послышался топот копыт, и я поднял голову, чтобы посмотреть, кого еще принесла нелегкая.
– Что с ним? – спросил восседавший на могучем гнедом жеребце такой же могучий черноволосый мужик в сверкавших под солнцем доспехах.
– Хотели бы мы сами знать, – прошелестел Пугало из-под своих одеяний, и я снова дернулся.
С мелкого и мохнатого, больше похожего на пони конька проворно соскочил тип в широкополой шляпе, и вправду похожий на гриб, неведомым образом выучившийся ходить. Ухмыльнулся, показав черно-желтые зубы, и вразвалочку двинулся ко мне, но не прямо, а словно обходя меня по кругу.
– Дайте ему воды, что ли, – пробормотал он.
– Воды? Да ты очумел, Мухомор! – Ярх расхохотался и отцепил от пояса фляжку. – Издеваешься?!
Флягу сунули мне под нос, и я взял ее непослушными пальцами.
Только сделав пару глотков, я понял, что это вино, разбавленное, слабенькое и очень кислое. Противную сухость из горла оно смыло, и на мгновение у меня даже зашумело в голове.
Когда шум прекратился, Мухомор уже стоял рядом и пялился на меня.
Из оружия он носил только длинный кинжал с крупным драгоценным камнем в рукояти, багровым, как запекшаяся кровь. Зато на поясе его болталось несколько плотно набитых кожаных сумочек, а с полей шляпы свисали какие-то корешки на веревочках, палочки, пучки травы.
И пахло от него необычайно сильно и приятно – как от стога сена.
– Ну вот, это ж надо же тебе, а, – сказал он, озабоченно щуря светло-желтые кошачьи глаза. – Это ведь не Рыжий, если я хоть что-то понимаю в этой поганой жизни.