— Баранина есть?
Продавец демонстрирует ему в широте своей самодовольной улыбки полный рот золотых зубов:
— Нэт, дарагой, по такому цену, который ты можешь купыт — нэту.
(Необходимо пояснить, что культ золота на Кавказе настолько силен, что в то время, когда индустрия зубопротезирования в стране советов только начинала набирать обороты, всякий уважающий себя и стремившийся возбудить к себе уважение окружающих абориген, при наличии у него такой возможности, ставил золотые коронки даже на здоровые зубы.)
Но вернемся к нашим поварам, готовящим исключительно для военных — кривобоким Марьям Иваннам и помогающим им в корысти мешковатым мясникам, менявшимся почти каждый месяц. Почему так часто? Да потому, что качество продуктов, которыми, по негласному договору с государством, хотелось бы поживиться, оставляет желать лучшего — ни продать, ни самому не съесть. Но месяц продержаться можно, прибирая к алчным рукам абсолютно все, что почему-то не испортилось на продовольственных складах и по пути к ним. Продержаться можно, но только без каких-либо стыдливо-ложных отламываний чего-либо более менее съедобного в скорбный котел для страждущих военных — не умрут они, поди, за месяц-то, на войне ведь еще хуже бывает. Тылы-то всегда почему-то отстают. Так что месяц эти военные как-нибудь продержатся, а там — трава не расти. И так вот от месяца к месяцу все и повторяется — отрезается и уносится, отсыпается и опять уносится, отливается и, в который раз уже, снова уносится. А то, что осталось, все ворьем этим небрежно сваливается в кучу, тщательно перемешивается, не всегда солится и кое как варится. Затем все это неряшливо разливается, и с пылу с жару прямо на тщательно отсервированный нержавеющими приборами стол с размаху плюхается. И все. А что там дальше будет — это уже пусть сервировщик нерадивый расхлебывает. Раз назначили его, вот пусть он и терпит. А на кого военным можно еще поорать? На государство? Нет-нет! Государство военные должны любить и защищать, присяга, знаете ли. На Марь Иванн и мясников орать собираетесь? Вы что, в своем ли вы уме! — они и так у нас не задерживаются. Кто же военным за такую же зарплату да так еще и приготовит? И чего, спрашивается, было военным бояться? Вот именно так, им приготовили бы очень многие другие и без всякой даже зарплаты — просто так, безвозмездно, значит, как в известном мультфильме про Винни-Пуха. Ну, в смысле, «очень многие другие» — это те, кто военных очень сильно не любил. А такие были всегда. Вот этих и надо было набирать. А военные бы орали на них и периодически их же лупцевали. И это было бы справедливо. Эти «нелюбящие» сделали бы очередную гадость и получили бы при этом очередное же удовольствие. А за удовольствия надо бы заплатить. Пожалуйста, форма оплаты — орущие и больно дерущиеся военные. А для военных такая форма оплаты послужила бы хорошей психологической разгрузкой. Было бы тогда куда деваться их агрессии. И не огорчали бы они тогда чувствительных к несправедливости сервировщиков. В общем, такой подход устроил бы многих, но военноначальствующие были всегда против. Военноначальствующие всегда были против всего нового и передового. Потому как были они все ретроградами. И это очень сильно всегда отражалось на всех военных, а не только на тех, которые временно были сервировщиками.