— Это ваша кузина? — Когда Пиа кивнула, он, нахмурясь, спросил: — Она когда-нибудь работает?
— Конечно, работает! — возмутилась Пиа. — Эти фотографии, скорее всего, сделаны, когда Лорен была в отпуске или во время уик-эндов. Вечеринки не противозаконны, разве нет? Или в Италии все по-другому?
— Нет, конечно, — усмехнулся Валентино. — Сюда?
Пиа кивнула. Валентино прошел на кухню. Через несколько секунд он показался оттуда.
— Я поставил чайник. Это все?
— Да, все, — сказала Пиа и закусила губу. — Впрочем, есть еще одна вещь…
В глазах Валентино засияли лукавые огоньки.
— Да? Чем могу быть вам еще полезен?
Пиа набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:
— Вы не возражаете, если, конечно, для вас не составит проблемы, заглянуть под кровать в спальне? Проверить, не оставила ли я там свои тапочки. У меня ноги болят и спина. — Она схватилась за поясницу.
Валентино засмеялся и отправился в спальню. Оттуда донесся его голос:
— Может, мне что-нибудь принести из ванной? Или мне следует проверить, есть ли мыло?
Пиа не отвечала.
Валентино вернулся из спальни.
— Никаких тапочек под кроватью я не нашел. Под кроватью вообще ничего нет, кроме пыли. Но на кровати лежит очень симпатичная сорочка.
Краска залила не только щеки, но и шею Пии.
— Должно быть, я оставила тапочки где-то в другом месте, — пробормотала она. — Надеюсь, вы не думаете, что…
— Я думаю…
Он придвинулся ближе к ней. Совсем близко. Так близко, что Пиа ощущала исходящий от его тела жар и чувствовала мужской запах. Странно, но в этот раз она не испытывала паники. Наоборот, ей хотелось самой прижаться губами к его губам. Для начала.
— Я думаю, вы чувствуете себя одинокой в незнакомой стране. — Его акцент усилился. — И это напоминает мне кое-что, о чем мне бы хотелось с вами поговорить.
— В самом деле? — Его губы просто влекли ее. — О чем же?
— Если бы я держал вас так нежно, вот так… — Валентино мягко положил руки ей на плечи. Его голос ласкал ее, как и его руки. Через несколько секунд он начал поглаживать ее по рукам. — Было бы это неприлично?
— Я так не думаю. Совсем нет, — запинаясь, произнесла Пиа. Его губы приблизились к ее губам. — Совсем, совсем нет! — Ее голос сорвался.
И свет погас. А может быть, она просто закрыла глаза? Что бы это ни было, Валентино ее поцеловал.
Может быть, ей стоило запротестовать. Даже скорее всего. Но ах, как приятно было стоять в его объятиях, ощущая прикосновение его губ!
Их языки переплелись, и в этот раз Пиа не испытывала ничего, кроме накатывающего на нее, как прилив, желания раствориться в его руках, раствориться в поцелуях Валентино. Она открылась ему навстречу, как цветок открывается солнцу.