Люк тоже встал и посмотрел на деревья. — Сейчас два часа. Нам нужно принять твердое решение, если хотим выбраться отсюда до наступления темноты. Волевое решение. Я предлагаю вернуться и попытаться выйти тем же путем, которым мы пришли сюда накануне.
— Значит, придется снова проходить мимо того гребаного дерева, — проворчал Дом. Его страх обернулся злостью.
— И мимо дома, — сказал Фил, и снова ушел в себя. По его голосу было слышно, что он чуть не плачет.
— Либо, — сказал Люк, поднимая вверх ладони, — попытаем счастья с другой стороны просеки и просто прибавим шагу.
Дом посмотрел на него, как на конченного идиота. — Как мы можем «просто прибавить шагу» в таком состоянии?
— Сделаем все возможное. Я достану тебе костыль.
— Не нужен мне гребаный костыль. Мне ничего от тебя не нужно.
Хатч закрыл обеими руками лицо и застонал. Он продолжал стонать, пока все не замолчали. Не говоря ни слова, он поднял свой рюкзак и просунул руки в лямки.
— Новая земля? — спросил Люк примирительным тоном.
Хатч кивнул.
— Класс. Если у кого-нибудь есть вода, я был бы очень признателен за глоток.
— У меня кончилась, — сказал Фил, судорожно нащупывая свой рюкзак, будто испугавшись, что другие собираются оставить его одного.
Хатч протянул Люку бутылку. Она была заполнена наполовину. Их последняя вода.
Ютясь под крошечным навесом у входа в палатку, Хатч и Люк сидели и смотрели на огонек, дрожащий над камфоркой газовой печки. Моросил дождь. Серый сумеречный свет рассеивался с наступлением ночи. С каждой минутой, пока они ждали появления пузырьков на темной поверхности супа, становилось все труднее видеть собственные ноги, ни то что тарелки и кружки. Земля была слишком сырой для костра, как и валежник, который мог бы пойти на растопку.
В дальней части заброшенного погоста заросли карликовых берез, ив и колючего кустарника были не такими густыми, но скорости им это не прибавило. Во-первых, из-за акров папоротника, росшего из болотистой почвы и доходившего до пояса, а во-вторых, из-за скользких от лишайника, скалистых образований. В одном месте Дому потребовался почти час, чтобы перебраться через торчащие из земли валуны. После каменистой почвы они снова попали в густые заросли. С тех пор как они покинули церковь, сквозь полог листвы проглядывали лишь редкие проблески водянисто-серого неба.
В семь часов Хатч положил конец их медленному, нерешительному продвижению через лес, объявив привал. До наступления темноты оставался еще час, или даже полтора, но Фил с Домом исчерпали уже все свои ресурсы. Дом дважды молча садился в лесу, неспособный или нежелающий идти дальше. Движения Фила стали неуклюжими и нескоординированными, как у пьяного. В некотором смысле он был опьянен изнеможением.