— Я застрял, — сказал Люк. — И что-то охотилось на меня. — Это было как предупреждение, хотел он сказать. — Все было очень реально и ярко, понимаете? И Хатч. Я нашел его на чердаке. Он ходил во сне. И тоже увидел во сне нечто ужасное. — Дом сделал вид, будто не слушает его. Люк поднял руки вверх, чтобы добавить акцент сказанному. — Мы все заблудились там. А при дневном свете постеснялись посмотреть правде в глаза. — Он указал на Дома. — Ты бы не дал нам. И ты все еще делаешь вид, будто ничего не происходит. Брось это дерьмо! Мы должны посмотреть фактам в глаза. Немедленно. — Люк посмотрел на Фила и кивнул ему.
Фил сглотнул. Перевел дыхание. — Похоже, они приносили в жертву людей. В том доме. В жертву какому-то существу. Давным-давно.
Люк кивнул. — Когда та церковь принимала прихожан, а кладбище еще не заросло. С теми людьми в подвале произошло нечто очень плохое. Их убили.
Фил поднял голову и посмотрел на кусочек неба, просвечивавший сквозь полог листвы. — Их вешали. Вздергивали на деревьях для того существа. Тогда оно было моложе. Но оно все еще здесь. А они ушли. Старые люди, которых я видел во сне. Которые… кормили его. Но оно все еще здесь.
Дом молча вглядывался в деревья.
— Мне никогда не перебраться на ту сторону. — Сквозь грязные полосы на лице Дома просвечивала ярко-красная кожа. Чтобы удержатся в вертикальном положении, он прислонился плечом к дереву, упершись костылем в губчатую землю. Костыль был сделан из толстой ветки нужной длины. У него было даже V-образное раздвоение на конце, чтобы просовывать подмышку. Это был уже третий костыль. Первые два довольно скоро оказались непригодными. Люк нашел их в подлеске, после того, как они покинули то зловещее место, где висел Хатч.
Сев на широкий камень на краю ущелья, Люк бросил сумку с палаткой с одной стороны и два рюкзака, которые тащил, с другой. Фил остановился у него за спиной и, согнувшись от усталости и досады, уперся руками в колени. Дыхание с хрипом вырывалось из его рта.
— Будет у нас когда-нибудь передышка? — сказал Дом сам себе.
— Брызни-ка себе из ингалятора, дружище, — сказал Люк Филу, не глядя в его сторону. — Хрипишь ужасно.
Фил порылся в кармане куртки.
Когда они, пройдя две мили по заросшему каменистому склону вверх, вдруг оказались на краю глубокой лощины, к Люку вернулось знакомое чувство тревоги. Какое-то смутное предчувствие, что именно здесь они и найдут собственную смерть, охватило его.
Спуск в лощину был усыпан крупными валунами, видимая поверхность скал обросла желто-зеленым лишайником. Дно узкого ущелья покрывали заросли длинноствольных растений с жесткими зонтичными листьями, а через тридцать метров ждал скалистый подъем. На другой стороне виднелась болотистая земля, густо заросшая пихтой и сосной. Люк взглянул на часы. Был час дня.