Однажды сиделка, пришедшая умывать его, сказала, что он счастливчик.
— Вы счастливчик, — сказала она.
Он спросил, что это значит.
— Да вас переводят в платный корпус и дают отдельную палату, — сказала она.
— А как же деньги? — спросил он.
— Платит ваш друг, — сказала она, вытирая его полотенцем. — Вы разве не слышали?
— Тут, должно быть, какая-то ошибка, — проговорил он сквозь полотенце, — никто из моих друзей не в состоянии платить за отдельную палату, и, кроме того, они не знают, что я здесь.
— Прекрасно знают. О вас было напечатано в газете, — возразила она. — Мистер Перкинс вырезал заметку. Я вам ее покажу, когда приду после обеда.
После обеда она принесла ему маленькую вырезку из одной вечерней газетенки. Он посмотрел и прочел: «Шах заявил на пресс-конференции, что волею Аллаха он берет десятую жену. Мисс Уоддер сообщает по телефону из Лос-Анжелеса, что свадьба назначена на четырнадцатое».
— Да вы не ту сторону смотрите, — сказала она.
Он перевернул на другую сторону и прочел:
— «Сшиблен и изувечен. Чарлз Ламли (23 лет) был доставлен прошлой ночью в больницу с тяжелыми внутренними повреждениями, после того как был найден в бессознательном состоянии на обочине дороги. — Тут газета была порвана, и он не мог разобрать одной-двух строчек. — …считают, что это еще один случай, когда шофер не подумал остановиться, сбив пешехода».
— Что это за внутренние повреждения? — спросил он сиделку.
— А это они всегда так пишут, — сказала она, — когда не знают. Репортер ничего не знал о вас, кроме того, что вы пострадали, но подумал, что будет звучать, как будто он знает, если добавить «внутренние». Они часто так делают.
— А было что-нибудь о… — он споткнулся о злополучное слово.
Он готов был спросить, не было ли в том же номере газеты чего-нибудь об убийстве в доках. Ну какое ему до всего этого дело? Это какая-то прошлая жизнь, она оборвалась, кончилась, и он забыл о ней. С тех пор он умирал и рождался несчетное число раз.
— О чем? — переспросила она.
Он тупо поглядел на нее.
— Что о чем? — пробормотал он.
Она решила, что он устал.
— Вы, должно быть, устали? — прервала она разговор.
— Ну, а как же с этим платным корпусом?
— Это завтра. Завтра вас туда переведут.
— Но все-таки, кто за этим скрывается?
— Кто-то из ваших друзей, — нетерпеливо отозвалась она: ведь это его дело помнить имена своих друзей. — Я не знаю, как его зовут. Они скажут вам завтра, когда будут переводить вас.
Наутро его перевели из проходного двора общей палаты с его радио и гулким резонансом в высокую, узкую комнату с большим окном и единственной кроватью. Он тревожно глядел на весь этот блеск и комфорт, на удобную умывальную раковину, на вазу с цветами, на тумбочку с радиоприемником у кровати. Мистер Перкинс, который доставил его сюда, ровно ничего не мог ему объяснить. Но, как только его уложили в постель, пришла сестра.