Теперь другой вопрос: а мы там зачем, если и без нас управились? Ответ на поверхности. Гвардия должна была подтвердить свою преданность президенту, который в ближайшее время станет самым настоящим диктатором, или кем он там сам себя назовёт. Вторая бригада показала, за кого она, дело оставалось за остальными, и в столицу выдвигались не только мы, но и сводные моторизованные группы остальных гвардейских подразделений. В тот момент я окончательно понял, для чего мы все едем в столицу, и стало мне как‑то не по себе. При взгляде на нашего командира группы и его хмурое лицо мне стало ясно, что и он это понимает.
Ранний летний рассвет мы встретили на пересечении улиц Новокузнечной и Седина. Выгрузились из машин, построились, и выглядел наш сводный отряд весьма внушительно и грозно. Двести солдат, затянутых в бронежилеты, в касках, с оружием, и всё это на фоне недалекого пожара. Как выяснилось, ждали только нас, и представители других гвардейских подразделений уже успели отметиться в деле наведения порядка. Очередь за нами.
Перед нашим строем прохаживался крепкий усатый мужчина с суровым и умным лицом. На нём был френч, который часто называют полувоенным, небольшая армейская фуражка, а на ногах мягкие кожаные сапоги. Это был начальник СБ Конфедерации Михаил Александрович Терехов, самый настоящий генерал, первый, какого я видел в своей жизни. Кого‑то в этой одежде он мне напоминал, какую‑то картинку из древней книги, переворошил свою память, и всплыло имя — Иосиф Сталин. Ха, действительно, похож, только ростом повыше да в плечах пошире, а так самый настоящий Иосиф Виссарионович с плакатов, вождь и мудрый учитель.
— Товарищ генерал, — козырнув, доложился наш комбат, — сводная боевая группа Четвёртой гвардейской бригады прибыла в ваше распоряжение.
— Хорошо. — Терехов устало кивнул. — Для чего вы здесь, понимаете?
— Так точно. — Голос нашего майора звучал глухо и нагонял какое‑то уныние.
— Там, — генерал кивнул в сторону трёхэтажного недостроенного дома на улице Седина, — десятка два мятежников и человек тридцать наёмников из племени каратянцев. Всех зачистили, и только эти ещё держатся. Мы их не трогали, для вас оставили. Вперёд, майор! Поступать с ними как с «беспределами»! Уничтожь их — и докажешь, что ты верен президенту и Конфедерации.
— Кровью вяжете?
— Да, это самый надёжный способ. Итак, майор, работаете?
— Будет сделано, товарищ генерал.
Терехов нас покинул, а майор разбил бойцов на штурмовые группы, и через пять минут мы рванулись в атаку. Действовали наши воины грамотно, не первый день воевали, а вот территориалы и наёмники оказались бойцами слабенькими, палили почём зря в окна недостроенного дома из своих карабинов, таким образом надеясь нас остановить. Нет уж, не выйдет. Наши снайперы выбивали мятежников одного за другим, а под их прикрытием и мы в новостройку вломились. Скоротечный бой — и только трупы вчерашних граждан Конфедерации да горцев, хотевших подзаработать, говорили о том, что в этом доме был ещё кто‑то помимо нас. Работа сделана, и Четвёртая гвардейская свою преданность режиму доказала.