— Что это за вещь? — с любопытством спросил мальчик.
— Сейчас узнаешь.
Отец ушел и вскоре вернулся со свертком, к которому прилипла земля. Он развернул ткань, и Тамит увидел искусно сделанную пектораль[1]. Металл ярко сверкнул, и мальчик понял, что вещь сделана из чистого золота.
— Откуда она у тебя? Разве простые люди носят такие украшения? — недоверчиво произнес Тамит.
— Нет.
— Значит, она чужая?
— Не совсем. Я ее нашел. Это случилось спустя год после смерти твоей матери. — Шеду осторожно дотронулся до украшения, и в его голосе прозвучала боль воспоминаний: — Я знал, что боги не напрасно забрали Аби, что ей хорошо там, куда мы все когда-нибудь попадем, и, тем не менее, не находил себе места. Но в тот день я обрел покой и новые силы для того, чтобы продолжать жить.
Тамит молчал. Вещь была дорогая, необычная, красивая, однако он не мог понять, каким образом она могла утешить отца.
— Я хочу, чтобы ты взял ее себе, — сказал мужчина.
— Ты даришь ее мне?
— Она твоя.
— Я должен ее носить?
— Не надо. Это знак принадлежности к высшему миру. Будет лучше, если ты спрячешь пектораль. Люди могут подумать, что ты ее украл. Просто если ты когда-нибудь пожелаешь изменить свою жизнь, эта вещь может тебе пригодиться.
Мальчик смотрел с недоумением.
— Не ты ли говорил, что нам нельзя думать о переменах!
Шеду сокрушенно покачал головой.
— Если б я знал, как следует поступить! Я никогда не скажу этого старшим сыновьям, но ты, ты не такой, как мы.
— Почему?
— Потому что ты родился другим, — загадочно произнес отец. — И я очень надеюсь, что тебе повезет больше, чем нам.
— Я не знаю, где искать другую судьбу, — заметил Тамит.
— Я тоже, — ответил Шеду и с сомнением добавил: — Быть может, в большом городе? Я слышал, будто в Фивах боги ближе к людям, чем в местах, где привыкли жить мы.
— Почему?
Мужчина пожал плечами.
— Зачем Амону[2] болота? Иное дело — богатый город!
Тамит задумчиво разглядывал пектораль, жалея о том, что не может разгадать смысл знаков, которые украшали ее. Золото сияло и играло на солнце, однако мальчику чудилось, будто людей сближает и разделяет не оно, а что-то другое, и величие, равно как и низость человеческих существ, проявляется не внешне, а как-то иначе.
Оставалось надеяться, что когда-нибудь это поймут и другие люди, что однажды боги смилостивятся и позволят ему снова встретиться с дочерью писца.