— Я тоже не тот, — просто заметил Арчи.
Слишком просто, подумала Мэгги, рискнув посмотреть ему в лицо.
— Я уже не женат, — добавил он тихо.
Были ли эти слова объяснением сегодняшнего поцелуя или запоздалым извинением за первый? А может, Арчи, не лукавя, объявил, что при его холостяцком положении теперь все будет хорошо? Мэгги ничего не могла понять. Разведен Браун или вдовец, это только факт его биографии, а не причина, по которой можно позволять или не позволять целовать себя. Она горько улыбнулась.
— А я больше не жертва.
— Я заметил.
Он провел подушечкой большого пальца по ее щеке. Мэгги задрожала, в одно и то же время ей хотелось послать его к черту и умолять остаться с ней.
— Я не шучу, когда говорю, что та Мэгги, которую ты знал, умерла. Я действительно умерла три года назад. И, когда снова родилась, я поняла, что единственная вещь, которая имеет значение, это злость.
— Это не так, Мэг.
— Для меня так. Я изменилась…
Арчи медленно опустил руки, отступил на шаг и прислонился спиной к стене. При этом он так естественно смотрелся в ее кухне, что Мэгги хотела крикнуть: «Это только моя стена, только мой дом, моя жизнь и даже одиночество! Ты не должен входить сюда, смущать меня!» Но если бы она произнесла вслух эти слова, то выдала бы, что придает слишком большое значение их второму поцелую.
— Почему? — спросил Арчи, словно читая ее мысли. — Почему злость — единственная вещь, которая имеет значение?
Для него, еще ощущавшего сладкий вкус губ Мэгги, этот момент был непередаваемо мучительным. Ему так хотелось бы показать, как он восхищен ею и как жаждет снова поцеловать ее. Слова рвались не из его сознания, а из глубин души, которую он редко кому открывал. Причиной этого было не примитивное первобытное вожделение, а что-то гораздо более сложное.
Мне не следовало соглашаться на это назначение, никогда не следовало целовать, даже касаться этой женщины. Что-то есть в ней такое, что проникало в жилы, будоража кровь. Как лихорадка, подумал он, зная, что сам себя обманывает. Если бы любовь была сродни обычной лихорадке, люди не становились бы в очередь, чтобы подхватить ее.
Мэгги долго изучающе смотрела на него. О чем он спросил? Ах да, что-то насчет злости, которую она чувствует.
— Потому что это необходимость, — ответила она наконец.
— Необходимость — это просто жизнь, до тех пор пока сердце не остановится, — поучительно заметил Арчи.
Ее глаза сверкнули.
— А когда это будет, когда оно остановится? Три года назад ты сказал мне, что все скоро закончится. Когда же это произойдет?
Он не ответил, понимая, что это риторический вопрос.