Он поглядел сквозь вентиляционные отверстия в металлической двери, досадуя, что сквозь них можно было увидеть только грязную белую плитку коридоров.
Звонок с последнего урока прозвенел целую вечность тому назад, и Тик знал, что большая часть учеников уже покинула школу и теперь ждет автобуса или идет домой. Кое-кто, правда, до сих пор слонялся по коридорам, и один такой как раз остановился около клетки Тика, хихикая.
— Надеюсь, до ужина ты выберешься, Тик-так Фигиботтом, — сказал мальчик. Потом он пнул шкафчик: эхо от удара ввинтилось в уши Тика. — Козел послал меня убедиться, что ты ее не сбежал. Хорошо, что ты еще здесь. Я вижу твои свинячьи глазки. — Еще один пинок. — Ты ведь не плачешь? Осторожно, сопли могут попасть на твой Тошношарф.
Тик изо всех сил зажмурился, заставляя себя не обращать внимания. Если он молчал, обидчики в итоге уходили. Тогда как если он им отвечал…
Мальчик снова хихикнул и ушел.
На самом деле, Тик не плакал уже очень давно. Как только он смирился с судьбой человека, которого все задирают, его жизнь стала куда легче. Хотя безразличие Тика и доводило Билли до крайней степени бешенства. «Может быть, в следующий раз я притворюсь плачущим, чтобы Козел почувствовал себя великим злодеем», — подумал Тик.
Когда из коридора перестали доноситься какие-либо звуки, Тик протянул руку и открыл замок шкафчика. Он с громким щелчком открылся, и дверца стукнулась о соседний шкаф. Тик вышел наружу и принялся разминать затекшие руки и ноги.
Его меньше всего волновал Билли и его шайка тупых хулиганов: была пятница, родители купили ему на тринадцатилетие новейшую игровую приставку, к тому же, осенние каникулы были на носу. Он был совершенно счастлив.
Оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости нет никого, могущего отравить ему жизнь, Тик поправил свой полосатый красно-черный шарф, который он носил, не снимая, чтобы спрятать уродливое лиловое пятно на шее — уродливое, неправильной формы родимое пятно, похожее по размеру на след от стакана. Эту штуку он ненавидел в себе больше всего на свете и, как бы родители ни пытались его отговорить, прятал ее под шарфом каждый день, даже летом, когда ткань пропитывалась потом. Теперь, когда зима вступала в свои права, люди перестали странно смотреть на его замотанную шею. И только кучка дураков по-прежнему шутила про Тошношарф.
Он углубился в коридор, направляясь к выходу, ведущему на улицу, по которой Тик ходил домой. Он жил недалеко от школы, что было очень удачно, поскольку все автобусы давно ушли. Он завернул за угол и увидел мистера Чу, преподавателя естественных наук, выходящего из учительской с сумкой в руках.