— Ой, боюсь! Ах, боюсь!
Обрадовался оборотень.
— Все чего-нибудь боятся! — кричит.
Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не усыпал. А потом подбежал к чану, да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар, и наполнился храм запахом вареных баклажанов.
Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью бросился из храма. Выбежал в сад, да за дерево схватился, глядь — ив гриб превратился, большой-пребольшой.
Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят — а это и не монеты вовсе, а маленькие грибы. Такнис чем и ушли.
Древние славяне называли волка-оборотня волкодлаком, волколаком или волкулаком — человеком-волком, который сам способен превращаться в волка, а затем в человека, а также превращать в волков других людей. Легенды об оборотнях у всех славянских племен очень похожи. Сначала волколак был языческим образом, а затем превратился в христианского злого демона.
В летописи 1282 года говорится о волколаке, который «гонит облака и изъедает луну». В отличие от европейских мифов, у славян оборотень не был злым, кровожадным убийцей. Славяне не считали оборотничество ужасной болезнью. Это было необычно и без сомнения связывалось с колдовством, но часто оборотень — один из главных и положительных героев славянских сказок. Так, в древнем славянском защитном заговоре сказано следующее.
На море, на океане, на острове Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый, а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц — золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гада, чтобы они серого волка не брали, теплой шкуры с него не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской.
Превращение в волка считалось уподоблением одному из самых почитаемых, могущественных, мудрых и наделяемых сверхъестественной силой зверей. Имя волка у славян-язычников было настолько священным, что его запрещалось произносить вслух всуе, а вместо этого волка называли «лютый».
Способность превращаться в волка издревле приписывалась особо сильным колдунам и, видимо, составляла необходимую часть определенных обрядов. «Оборотиться» — превратиться — часто буквально означало «перевернуться», то есть перекувырнуться, «переброситься через себя» или через условную границу. «Оборачиваясь», человек как бы переворачивался той стороной своего существа, которая приобщена к высшим силам мира, к почитаемым зверям, птицам, рыбам. У язычников все они были предками, родственниками и покровителями. В легендах об оборотнях грань между человеком и зверем — это узенькая полоска ножа, веревка, ветка, через которую полагается «перекинуться», чтобы стать зверем. То есть эта граница проходит через самого оборотня: он и человек, и животное одновременно. Практика оборотничества была настолько распространена среди славянских племен, что Геродот описывает как нечто само собой разумеющееся ежегодное превращение одного из славянских племен полностью на несколько дней в волков.